Пожалуй, только благодаря этим самобегающим, виляющим хвостиком родственникам, моя четырехлапость и умудрилась пересечь два припаршивейших участка. Пустыня – не пустыня, не поймешь, что это и было. Но питаться там ничем местным было просто-таки нельзя. Все отравлено на годы вперед. Конечно трем глупым родственничкам, коих прихватила с собой моя звериная сущность на запас, эти долгосрочные отравления «по барабану», если попугаить по-человечьи. Пришлось их головой бодать, дабы крыс отравленных выбросили, а не запихивали в пасть, друг у дружки отнимая.
А пустыня дело серьезное. И попался там, уже в середине пути, когда консервы ходячие сохранились только в одном экземпляре, странный, засыпанный слежавшимся песком, город. Старый-старый, пожалуй, подальше, чем десять поколений во времени задвинутый. Но дело не во времени. Просто, повеяло от него неким родным духом. Будто неожиданно подвинулась к моей лапной сущности сама Большая Мягкая Лапа из Пещеры. Развеялась в моем иссушенном жаждой мозгу некая поволока. И встали воспоминания предков где-то из четвертого-пятого поколения вниз. Нашла тогда стая в заросших джунглями предгорьях останки некоего города народа людей, охотилась некоторое время в его окрестностях на змей и ящериц. И был тот разваленный город точь-в-точь как этот. Или уж сильно похож. Но раз уж сама Лапа нагрянула и кивнула, то все же родственен тот город тому, что здесь. Хотя, что моя звериная сущность видела-то? Зубцы из песка торчащие, да ямы симметрично разнесенные, и прямоугольные, вроде, как пристало у народа людей.
В тех развалинах моя звериная сущность немного вздремнула. Правда, когда насытилась и напилась. Толстомордик, зараза, исхудал ведь донельзя, но вот крови внутри было все-таки в достатке. Удалось вволю насосаться.
Толк от дальних родственников все-таки случается.
Вообще-то, о чем говорить? Наши славные ряды крепки и спаяны, как никогда. Мы грохнули и сняли шкуру с чудища никогда и никем невиданного. Если какие-нибудь марайя о нем когда-то и слышали, тем лучше. Отныне мы для них не просто работодатели, пришельцы из волшебно-богатой страны, отныне мы почти боги. Пусть смотрят снизу вверх и преклоняют колени. Быть может, даже рабам отныне не так обидно. Их господа все же не абы кто, а самые удачливые охотники на Сфере Мира. Так еще и заботливы как мамаша, ведь зверя укокошили не только для собственного комфорта, но и для общей безопасности, а значит, и всяких двуногих носильщиков тоже. Надобно ценить, что хозяева не дают в обиду свое прикупленное ходячее имущество.
Основной состав? Ученые-добровольцы, военная элита, трудящая ноги буржуазия, мечтающая попасть в главную лигу Денежных Мешков? О, все эти тоже в фазе эмоционального подъема. Шагают бодро и в ногу. Мечете, прорубающие путь, так и свистят. Еще бы нет. Благодаря нашему ручному гению – Жужу Шоймару – отныне мы движемся не просто абы как. Типа в поисках края Сферы Мира. Теперь с нами надежный проводник. Нет, разумеется, Дьюка Ирнац не получил расчет. Он по-прежнему при делах. Просто, теперь у нас еще и представитель дотороров. Поверенный самого шамана и величайшего танцора джунглей Кадидадалло. По убеждению нашего начальника, уж не пойму, истинных или наигранных, прямой потомок рибукаров. Короче, у экспедиции всё в полном ажуре. Так что, во имя Неизвестных Отцов, Большой Науки, Бизнес Плана… в общем, кто во что горазд, или выбирай по душе… мы обязуемся двигать вперед без проблем. Ура! Слава Мировому Свету! Слава императо… Извиняюсь, вырвалось от жары. Слава Неизвестным Отцам!
Если на фоне такой эйфории просматриваются какие-то неудовлетворенные жизнью, это их личное дело. Лес… тропический… рубят – щепки летят!
Неудовлетворен и несчастен только какой-то доктор. Подумаешь! У них, у интеллигенции, всегда наличествуют некие черви сомнений. Слабительное примите, доктор Гаал! Выполощите своих червей и ать-два! Не отставать от группы! Мало ли, вдруг у разделанного Ие-Чи-Ри-Ки-Ки наличествовала подруга жизни, ныне безутешная вдова?
Выбросьте сомнения из головы! Вы находитесь в лучшем и, к тому же, единственном из миров! Что вам, собственно, до того, что за проводника к легендарным городам пришлось возвратить колдуну жуткого Круку-Круку? Какое вам дело, до этого многостадийного насекомого-паразита, ветеринар Дар? Вживят ли его обратно в спасенного мальчишку, или в какого другого, не столь замученного. Вам-то чего? Здесь, в Топожвари-Мэш, детская смертность превышает даже нынешние после-атомные нормы Страны Неизвестных Отцов. Одним пацанчиком больше, одним меньше, какая вам разница? Не берите в голову, док! Очистите ее от всяческой заразы, отвлекающей мозговые ресурсы. Подумайте о чем-нибудь интересном. Вот например…
История относится к разряду малоубедительных и непроверенных фактов. Оно и правильно. Скорее всего, ничего такого не было. Ее просто сочинили. Кто? Вопрос, опять же, бессмысленный. Проверить и установить истину ныне уже никоим образом нельзя. Может, рассказ придумали лет на двести позже, чисто ради литературного развлечения. Но вполне не исключено, что легенду сочинил сам участник событий. В данном случае, вполне исторически подтвержденная личность – малоизвестный, но реально существовавший путешественник Тамаш Патаки. Жил лет триста назад. Точная дата смерти, впрочем, как и рождения неизвестна. Вроде бы провел две экспедиции в горную гряду Полуденного Снега. О том, открыл ли он там что-нибудь, кроме указанного снега неизвестно. Так же Патаки проделал, по крайней мере, одну вылазку в Топожвари-Мэш. Докуда он добрался точно не установлено. Однако некоторые подробности в записках, все-таки склоняют к мысли, что в джунглях он все же побывал. Вроде бы, Тамаш Патаки добирался и даже дважды пересекал Иррациональную. Он, правда, именует ее «река Неизвестной Стоячей Воды», но сути это не меняет. Тем не менее, вся история походов путешественника не слишком запоминается, но есть там одни фактик.
Однажды Тамаш был разбужен жуткими звуками исходящими с восточной стороны леса. Затем, не менее пугающие звуки донеслись со всех прочих сторон. Потом через его скудный бивак поперла всяческая живность. Лесные олени, хрюко-дикобразы, тигры и рогиносы, не говоря о более мелких тварях. Зверье двигалось в одном направлении, как будто от пожара. Наличествующие в отряде носильщики, скорее всего рабы, перепугались, как самого звериного нашествия, так и той опасности, что погнала их, куда глаза глядят. Потому и сами бросились врассыпную. Тщетно взывал к ним путешественник. Все равно, на его крики никто не реагировал, да и неслышны они были в общем гомоне. На беду его покинули не только подневольные носители груза, но и проверенные до того соучастники похода.
Через некоторое время поток зверья схлынул. Лишь время от времени мимо проползали самые неспешные от природы гады. Тамаш все вглядывался на восток, гадая, какая все-таки беда выгнала живность джунглей с насиженных мест. Затем, он внезапно почувствовал непреодолимое желание бежать вслед за удаляющимся зверьем. Желание было столь непреодолимым, что путешественник бросил все и помчался прямиком через неожиданно утоптанный, и ставший даже вполне проходимым, тропический лес. Неизвестно чем бы закончилась данная пробежка, если бы Тамаш Патаки не оступился и не упал, стукнувшись головой о древесный ствол. Некоторое время путешественник находился без сознания.