– Пошли! – сказал я, поняв, что его не переубедишь. Деньги у меня есть.
Шагая рядом с ним, я пытался проанализировать ситуацию, в которой мы оказались.
“Что-то теперь будет? Как мы будем двигаться дальше, да еще с девушкой на руках?”
Подойдя к работорговцам, Шах указал мне на одного. Жирное лицо с маленькими хитрыми глазками внушало отвращение.
– Принесли деньги? Хорошо! Какой великолепный вкус у вас, господа! Сам бы от такой красавицы не отказался, – масляным голосом произнес торгаш, поглаживая свою редкую бородку. – Хан Абдурах дает за нее пятьдесят золотых монет. Если вы дадите семьдесят, девушка ваша. Ах! Какая девушка! Нежный цветок! – Жесткие нотки в голосе не могла прикрыть даже грубая лесть. Работорговец давал понять, что он не уступит в цене.
Я выкатил на ладонь два рубина и изумруд. Местная стоимость камней составляла около ста монет. Торговец внимательно осмотрел камни, покачал головой и сказал, что этого мало. Раздраженный уже тем, что дал себя втянуть в эту авантюру, я зло посмотрел на него.
“Если сейчас он что-нибудь еще вякнет, то поймает мой кулак!” – закипая, подумал я.
– Слушай сюда, торгаш, эти камни стоят сто монет. Я сейчас иду к меняле и меняю камни на деньги. Потом прихожу и отдаю тебе семьдесят монет. Так я пошел? – Мой голос выдавал крайнее раздражение.
Купец быстро сообразил, что барыш может уплыть из его рук.
– Нет, нет, достойнейший! Я беру эти камни, и мы в расчете. Не сердитесь. С вами даже поторговаться нельзя, – произнес он успокаивающим тоном.
– С такими, как ты, я не торгуюсь!
Стараясь не встречаться со мной взглядом, работорговец взял купчую и сделал на ней оттиск своим перстнем-печаткой. Потом передал бумагу нам.
Тем временем привели девушку. Купец произнес клятву передачи, и мы стали владельцами рабыни. Шах взял ее за руку и подвел ко мне. Стройная фигура, европейский тип лица. Рыжеватые волосы слегка курчавились. Выглядела она очаровательно, даже заплаканные глаза не портили общего впечатления. Красота девушки в какой-то мере приглушила мою злость.
– Что будем делать? – спросил я.
– Не знаю… – В голосе Шаха проскользнула виноватая нотка.
– Веди девушку к нам и успокой по дороге. Я пойду поищу Ваню. Вместе решим, что нам делать дальше, – произнес я довольно сухо.
Не успел я сделать несколько шагов, как позади раздались крики. Обернувшись, увидел трех кентарок, наседавших на работорговца и что-то ему доказывавших. Сейчас мне было не до них, я уже хотел пройти мимо, не обращая внимания на этот шум, как почувствовал отвратительный запах. Остановившись и покрутив головой, я увидел серого слугу, стоящего поодаль, в тени навеса.
“Дело нечистое. Что тут случилось?” – мелькнуло в голове.
Подойдя ближе, я прислушался к спору, стараясь понять, что здесь происходит. Из яростных выкриков и злых оправданий ничего не было ясно, пока на шум не появилась стража. Объяснения начались снова, и с самого начала. Наконец я понял, из-за чего сыр-бор.
Кентарки хотели выкупить своих соплеменниц и договорились с продавцом о цене. Когда они вернулись с деньгами, тут уже был серый, который предложил за них большую цену.
Кентарки, до этого яростно спорившие и сыпавшие проклятиями, разъярились не на шутку. Они выхватили ножи и бросились к главному виновнику. Они были уже в трех шагах от серого слуги, как тот резко поднял голову и посмотрел на нападавших. Сначала те внезапно остановились, бессильно опустив руки. Потом у них подломились колени, и они, завалившись на бок, стали судорожно дергаться. Зрелище было жуткое и отвратительное. Купец и стражники в испуге отпрянули, потупив глаза в землю.
Я “услышал” мысль серого: “Вас ломают судороги Вам страшно больно”.
Видно было, что ему нравится наслаждаться своей жестокостью.
Злость, еще не остыв, снова залила меня горячей волной. В глубине души я даже обрадовался, что могу на ком-то отыграться.
Подходя к нему, я издевательски произнес:
– Какие люди, и без охраны!
Серый настолько был увлечен видом мучений, что никак не отреагировал на мое появление. Тогда я добавил:
– А охрана тебе сейчас бы не помешала!
Я испытывал азарт мальчишки, вызывающего соперника на бой.
Серый наконец обратил на меня внимание. Он поднял глаза и посмотрел мне в лицо. Из-под капюшона смотрела костлявая физиономия с желтыми немигающими глазами, в которых отражалось изумление. Он был настолько удивлен, что кто-то мог выступить против его мощи, что сначала даже не понял происходящего. Но удивление быстро сменила неприкрытая злобная усмешка, и тут же у меня в голове закружились чужие мысли, а нос учуял мерзкий запах. “На колени, человечишка! Тебе больно! Тебя ломают судороги!”
– Ага, меня ломает. Мне очень больно. Могу даже сказать: “Ой-ой!” А то ты стараешься, и никакого эффекта. Ой! Это чтобы тебя подбодрить, – начал издеваться над ним я.
Собравшийся вокруг нас народ, ничего не понимая, молча наблюдал за нашим поединком.
От моих слов злобная усмешка в его глазах стала таять, сменяясь еще большим, чем давеча, изумлением, смешанным со страхом.
– Ты кто? – прохрипел он, с ужасом разглядывая меня.
– Конь в пальто. Сам уйдешь или тебе помочь? – со злобным ехидством осведомился я
Серый слуга стоял неподвижно, не в силах поверить в то, что случилось.
– Ты не можешь… – начал он.
– Какой-то тупой мне попался, – громко перебил его я.
Подойдя к нему, взял за плечо и развернул. Потом со всего размаха дал ему пинка. Серый, описав в воздухе приличную дугу, упал лицом в пыль.
Спустя какое-то время он сел и угрожающе прохрипел:
– Я понял. Ты один из трех.
– Еще слово скажешь, в лоб получишь! – угрожающе сказал я.
Вокруг нас уже собралась изрядная толпа. Близко подходить никто не решался, предпочитая издали следить за происходящим. Когда серый упал на землю, раздались тихие звуки, выражающие восторг. Я огляделся. Все вокруг молча, с изумлением и страхом смотрели на меня.
Плюнув в сторону серого, я, повернувшись к работорговцу, сказал наглым тоном:
– Чего уставился? Представление закончилось. Сколько тебе предлагал серый?
– Сто двадцать монет за троих, – тихо проблеял тот.
– Вот тебе камни, – я протянул ему пять рубинов. Мы в расчете?
– Да, да, высокочтимый! Ваша щедрость не знает границ! – Его тонкий заискивающий голос резал мой слух.
– Давай кентарок сюда! – начав опять злиться, рыкнул я.
– Будет исполнено, высокочтимый! – И торгаш моментально скрылся за фургоном.