– Спасибо, тетя Маша, – сказал он. – Опять вы меня выручили.
– Да какое там – выручила! – махнула на него рукой соседка. С ее губ все еще не сошла умильная улыбка, с которой она наблюдала за имевшей место на площадке сценой. – Мне самой веселее, а то одна целый день, как коряга… Девчонка хорошая такая, тихая, воды не замутит, сразу видно, что без дури этой теперешней в голове. Степан Петрович мне сказал, что одна она, сирота круглая…
Юрий нетерпеливо переступил с ноги на ногу, почти уверенный, что тетя Маша сейчас по народному обычаю пустит слезу, но соседка его удивила. Она вдруг подошла поближе, поманила Юрия к себе и, когда тот пригнулся, понизив голос, спросила:
– А Петрович твой – он как? Серьезный мужик-то?
– Вполне, – сдерживая улыбку, ответил Юрий. – Хороший мужик, тетя Маша. На вашем месте я бы его…
Он сделал быстрое движение ладонью, как будто ловил муху, и показал тете Маше сжатый кулак. Тетя Маша смущенно рассмеялась и замахала на него обеими руками.
– Иди уж, баламут, – сказала она. – Без тебя разберусь. А девчонка пусть ко мне ночевать приходит, я ей постелю. Знаю я вас, мужиков, – теперь полночи будете вокруг бутылки шаманить, а дыму напускаете полную квартиру, хоть топор вешай…
– Спасибо, – повторил Юрий и вошел в прихожую. Петрович уже был на кухне. Его туго обтянутый лоснящимися черными брюками зад торчал из распахнутого холодильника, а на столе росла гора продуктов, которые Петрович вынимал из холодильника, нюхал и, одобрительно ворча, передавал Татьянке. Услышав шаги Юрия, эти вандалы на время прервали свой грабительский набег на его продуктовые склады. Татьянка опять потупилась, рдея ушами, а Петрович выставил над верхним краем дверцы раскрасневшуюся физиономию в обрамлении черной разбойничьей бороды и высказался в том смысле, что жрать хочется до потери сознания, – трое суток в дороге да пока нашли Юрия через справочную, а чай – он и есть чай, хотя бы и с вареньем. “Я, если хочешь знать, этого варенья видеть не могу, сроду его не жрал и начинать не собираюсь, а соседку твою объедать – последнее дело. Она баба ничего, с понятием и даже симпатичная, но сразу видать, что достатка небольшого. Совала она нам колбасу какую-то, вареную, что ли, да мы набрехали, что в ресторане пообедали – га-га-га! А ты ничего живешь, – продолжал он, снова ныряя в холодильник и принимаясь энергично шуршать там какими-то пакетами и свертками. – Квартирка, конечно, небогатая, зато насчет жратвы полный порядок, и одет как на картинке”.
– Насчет жратвы – это да, – согласился Юрий. – Это я вчера на месяц закупился. Терпеть не могу по магазинам шастать.
– На месяц? – переспросил Петрович. – Придется, браток, тебе этот месяц голодом поститься.., га-гага! Да ты не бледней, это я шучу… Мы ведь не просто так к тебе, а вроде как по делу.
– Догадываюсь, – сказал Юрий. – Вряд ли вы бы поехали через полстраны только затем, чтобы порыться у меня в холодильнике.
– Во-во! – подхватил Петрович. – Верно мыслишь. Не за этим, факт. Ну, я-то, между прочим, домой вернулся, домишко у меня в Монино, не домишко, а так – четыре стены… И Татьянку вот с собой сманил. Чего ей там одной пропадать? Хозяйства никакого, работы нету.., утки с дерьмом всю жизнь таскать – это, брат, не работа. Пускай, думаю, хоть на жизнь посмотрит. Работу какую-никакую мы ей подыщем…
– Только не такую, как себе подыскали, – заметил Юрий.
– Эт-точно, – сказал Петрович, лохматя бороду. – Эт-факт… Работу мы себе подыскали умеючи, тут ничего не скажешь. Эх, кабы заранее знать! Да задним-то умом мы все крепки.
– Погодите, ребята, – сказал Юрий. – Есть идея.
Вы тут хозяйничайте пока… Татьянка, посуда вон в том шкафчике, разберешься. А я пойду позвоню насчет работы, пока язык не заплетается.
– А не поздновато насчет работы звонить? – спросил Петрович.
– В самый раз. Он мне по гроб жизни должен, бродяга, так что работа будет. Татьянка, ты как, не против на стройке поработать? Для начала, пока что-нибудь поприличнее не подвернется. С учебой в этом году ты все равно опоздала.
– Стройка будет в самый раз, – ответил за Татьянку Петрович. – Мы так и планировали. Хорошо, что у тебя такие знакомые имеются. Это кто ж такой, если не секрет?
– Да какие тут секреты, – сказал Юрий. – Старый приятель. У него своя строительная фирма, а я при нем вроде телохранителя.
– Во-о-он как, – с непонятной интонацией протянул Петрович. – Это не тот знакомый, который тебя в монтажники определил?
– Он самый, – сказал Юрий. – Ты знаешь, Петрович, ведь ничего не кончилось. Эти сволочи теперь за ним охотятся. Сегодня нас обоих чуть не уделали, всю машину изрешетили.
– Да? – с явным недоверием переспросил Петрович. – Сволочи, говоришь… Охотятся… Ну-ну. Да ты иди, иди, звони, а то как бы он спать не улегся.
Юрий вышел, испытывая странное чувство. Ему казалось, что Петрович чего-то недоговаривает. То есть какое там – казалось! Бородач явно на что-то намекал своими недомолвками, имея в виду нечто вполне определенное. Знать бы только, что именно…
«Узнаем, – сказал себе Юрий, снимая телефонную трубку. – Я его, варнака бородатого, расколю. Да он и сам расколется, неспроста же он заявился, в самом-то деле. За этим и заявился, не иначе. Что-то он такое узнал за это время, а может быть, вспомнил, что сбежал из больницы и Татьянку с собой притащил. Старый дурак! Нашел, называется, безопасное местечко…»
Бекешин очень долго не брал трубку, но в конце концов все-таки ответил.
– Это я, – сказал ему Юрий. – Слушай, мне тут надо пристроить одну девицу… У тебя на стройке не найдется местечка?
– Что еще за девица? – недовольно спросил Бекешин. – С каких это пор ты своих б…дей на работу устраиваешь? Да еще и на стройку… Учти, в конторе свободных мест нет.
– Не гони волну, – сказал ему Юрий. – Чего ты разорался? С бабы я тебя снял, что ли?
– Ну натурально! – ответил Бекешин и вдруг фыркнул в трубку. – На самом интересном месте…
– Ч-черт, – смутился Юрий. – Ну извини.
– Да ладно, – переходя на обычный для него легкомысленный тон, сказал Бекешин. – Так что там у тебя за таинственная незнакомка? Образование у нее какое?
– Какое, какое… Среднее.., наверное. Да ты не ломай голову, ей всего-то и нужно, что место подсобницы.
– Ни хрена не понимаю, – признался Бекешин. – Бредятина какая-то.
– Да никакой бредятины! Приехала родственница – издалека, из деревни… Хорошая девушка, работящая, умная, но в Москве не была ни разу. Приехала и растерялась. Не в ресторан же мне ее устраивать, не в коммерческий киоск! Разведут на пальцах, выставят счет и продадут в бордель за долги, как это у нас водится.
– Тоже верно, – задумчиво согласился Бекешин. – Ну, если работы не боится… Баксов триста в месяц я ей для начала гарантирую, а там посмотрим. Курсы какие-нибудь кончит, подрастет… Это все несложно устроить. Только не пойму, откуда это вдруг у тебя родственница появилась. Ты же сказал, что один как перст.