– О чем речь, Ричард, я что-то не въехал, – покосился на американца Панин, приподнимая воротник кожаной куртки.
– Напряги память, ты же контрразведчик. Помнишь о мире, порожденном воспаленным воображением? Может, зря ты тогда уподобился Галилею и отступил, а вдруг следовало идти до конца?
– Примерно понял, о чем речь, но все же продолжай, полей бальзам похвал на мою истерзанную службой душу.
– Павел Львович Гриценко, таинственный адмирал советского флота, умер, и земля ему да будет пухом. Но вот что странно. Одновременно с этим в далеком Тихом океане перестали разбойничать и наносить увечья нашему флоту чужие враждебные эскадры. Являются ли сии факты простыми совпадениями?
– Адмирал был в преклонном возрасте – его уход закономерен. А закончилось ли все? Откуда мы знаем. Один из фактов против – прямо передо мной.
– Где же? – Ричард Дейн невольно оглянулся.
Панин засмеялся:
– Ты, Дейн, ты. Ведь тебя покуда не отзывают.
– Веский аргумент, Роман. Не могу ничего противопоставить объективной истине. Правда, я и не тороплюсь, что мне делать в родимой Америке? В пилоты ведь меня больше не возьмут…