Придет день, когда и Влад станет ненужным. Вот так… Это война, сынок… здесь нет места рефлексиям.
И Раббит останется здесь. И толстый Лисицын. И прокурор Прохор и его неудачная любовь Римма… Они все останутся здесь. Навсегда. А Измайлов опять вернется, потому как страна требует, чтобы он вернулся. Она без него не выдержит. Он должен вернуться…
Иначе — Россия погибнет под американским катком.
— Bro, don't shoot! Please, don't shoot!
— Чо он сказал? — спросил Измайлов, глядя на потного трясущегося негра, вылезшего из-за каких-то ящиков.
— Он попросил не стрелять…
— Кто он такой? — направил майор ствол автомата на трясущееся туловище.
— I'm General Advisor of NSA Forrestall! I'm useful!
— Чо, чо?
— Он старший советник АНБ Форрестол. Он, типа, полезный…
— Отлично…
Еще и «языка» взял.
— Эта… Комон, что ли? — показал направление автоматом Измайлов. И сделал непростительную ошибку для его опыта. Забыв, что спину никто не прикрывает — не считать же безоружную Римму, — он пошел вперед.
— Don't move! Arms to the floor or I will shoot!
Римма переводить это не стала. И так все понятно. Типа, стоять и покажите свои права…
— Bro, I understand everything, but I've got no time for you right now…
— Чо?
— Брат, извини, но не до тебя сейчас…
— Bro, arms to the floor or I will shoot!
— На пол, типа оружие, брат…
«Надо же так лохануться…» — мелькнула мысль. Измайлов медленно повернулся и положил автомат на бетонный пол. Маленький пистолет дрожал в руках посеревшего негра. «Каждый думает, что он Сид Вишес, а на деле Иосиф Кобзон…» — американец облегченно выдохнул и приподнял свою пушку, собираясь было сказать финальную речь за право на последний звонок адвокату и все такое… Но не успел. Измайлов резким движением бросил небольшой нож в горло Форрестола. Как в фильме. А фильмы всегда правду показывают.
— Браза… Тамбовский волк тебе браза! — хмыкнул спецназер.
Негр помирал недолго. Только последнюю фразу прохрипеть успел:
— You'll sure be punished…
Римма автоматом перевела:
— Тебя же накажут…
И помер.
В ответ майор только пожал плечами:
— Первый раз, что ли?
Подобрав пистолетик негра, майор отдал его бледной Римме:
— Если еще один появится — не переводи, что они трындят. Просто стреляй.
Однако негров больше не появлялось. И латиносов не появлялось, и макаронников, и вообще никого больше не появлялось. Даже китайцев с ирландцами. Из кого еще американцы состоят? Из индусов?
— Зачем ты его убил? — спросила Римма. — Он бы мог полезное рассказать.
Влад оглянулся:
— Фильмы голливудские смотрела? Никогда не разговаривай с ними. А то, что мне нужно — оно здесь есть.
И похлопал по одному из мерно гудящих ящиков.
— Теперь так… Снимаем жесткие диски и тащим их обратно. Потом эвакуируемся. Можешь определить, какие ящики курочить?
Римма расширила глаза:
— Я? КАК?
— Ну, ты же спец по этой технике, вот и…
— Ты дурак, что ли, Влад? Это все равно что тебя спросить: которой по счету пулей убить можно.
— Теоретически можно…
— Теоретически, — фыркнула Римма. — Теоретически вообще все можно. Ты что, думал, тот, который громче всех гудит, — тот и самый важный?
— А что?
— Да ничего! Информация, она… Тьфу! Да не буду я тебе объяснять! Хуже нет — дилетантам лекции читать! — разъярилась девчонка. — Если тебе нужно то, не знаю что — бери все!
Измайлов хмыкнул… Логично. Пусть лбы дома разбираются.
— Тут двадцать штук сервов. Вытаскиваем жесткие диски и валим. Блин… валим… Это… Это примерно сорок кило. Утащишь?
— Да, — отрезал Измайлов.
— Тогда поехали! — Римма было двинулась к ближайшему серваку, вытаскивая маленький швейцарский ножик, и тут резко остановилась:
— Блин! Там же Мутабор!
— Где? — сделал вид, что не понял, фээсгэбэшник.
— Там… — она ткнула ножиком в сторону гудящего железа…
— Рим… Это… Это судьба.
Она сделала шаг назад и выставила перед собой смешной ножик:
— Он же… Он же погибнет!
Измайлов грустно улыбнулся и сделал шаг вперед:
— Я — знаю. Есть другие варианты?
— Не подходи…
Справиться с Риммой? Смешной вопрос… Раз-два и все.
Вдруг она засмеялась и уронила ножик на пол:
— Блин! Ты не понял! Какие же мы идиоты!
Майор нахмурился и сделал еще шаг вперед.
— Ты не понял… Мы через ЭТО сюда попали. Так?
— Ну?
— Если мы ЭТО отключим — как мы вернемся?
Майор аж онемел. Блин… И это его учили — самое главное в операции эвакуация? Осел!
— Ослы! — заорала Римма. — Надо вытаскивать Митька и немедленно уходить, пока есть возможность. Иначе — все!
Митёк первый раз узнал, что такое боль, когда снаряд, ударив в башню, скользнул по ней, оставив огромный шрам на металле. На мгновение он потерял сознание, а потом, глянув через смотровую щель… Мир расплывался и двоился. Удар сбил настройки оптики.
«Тигр» полз навстречу, в лобовую фактически. Ответным выстрелом, Мутабор влепил болванкой в левую гусеницу «Тигра». Того чуть развернуло — только искры сверкнули на брусчатке.
Странно… На такой короткой дистанции — какие-то смешные двести метров — снаряды летели как попало. А если и попадали — не пробивали броню врага, оставляя лишь вмятины.
То ли от удара, то ли еще от чего мир постепенно начал исчезать.
Приподнялся Минин, Пожарский опустил руку и, роняя камешки, шагнул с пьедестала. Обняв друг друга за плечи, они пошли куда-то в сторону Спасской башни, из которой выбежали вдруг стрельцы Ивана Грозного, гоня перед собой алебардами пленных французов и самого Наполеона. А с Лобного места вдруг закричал на всю Москву какой-то дьячок, разворачивая перед собой пергамент указа номер двести двадцать семь. Мир тряхнуло…
Макс Фольксфатер в суеверном ужасе вдруг увидел колонны красноармейцев, шагающих по площади и не обращавших внимания на обезноженный «Тигр».
А навстречу им шли юнкера, и Сталин махал им рукой. Рядом со Сталиным сидел русский бородатый царь и что-то писал в маленькой тетрадке.