— Возможно, — согласился ксенобиолог. — Или ваш комбинезон навевает им что-то из старых воспоминаний. В ту пору здесь бывал в основном спецназ и ученые, но, наверное, могли появляться и боевые пилоты… Есть данные, что Лемы любили сопровождать эээ… маленькие боевые корабли, которые осуществляли охрану Роса…
— Атмосферные истребители! — догадалась девушка. — Да, да! У меня в экспозиции даже есть запись! Там три летучие мыши летят рядом со звеном таких машин, подражая их построению!
Старик улыбнулся:
— Пожалуй, я загляну к вам завтра. Посмотрю, что еще у вас есть. Не думал, что в музее обнаружится что-то, чего нет в архивах Академии Наук. Во сколько вы начинаете работать, в двенадцать?
— С одиннадцати до трех, Петр Петрович, — уточнила Лена. — Только завтра у меня выходной, я же сегодня улетаю на юбилейное собрание нашего клуба!
— Возраст дает о себе знать, — вздохнул старик, — совсем забыл. И это глядя на вас в военном комбинезоне! Пора посетить врача, пусть проверят мои старческие синапсы…
— Скажете тоже! — возмутилась Лена. — Вы в отличной форме! Это просто я вас заболтала! Скучно сидеть на работе без дела, вот я и спрашиваю всякие глупости. Посетители у нас бывают редко, историю я уже всю наизусть знаю, поэтому часто мне банально нечем заняться, вот и воспользовалась случаем поболтать.
— А вы, Леночка, на работе встречайте экскурсантов в летном комбинезоне, как сейчас! — улыбнулся седой ксенобиолог. — Поток посетителей многократно возрастет. И историю увидят, и на вас полюбуются. Вам военная форма весьма идет. Сейчас нечасто можно встретить правильно сложенного человека.
В ответ Лена тихонько засмеялась:
— Что вы, Петр Петрович! Сейчас такое не носят! Не модно, да и вообще в наши дни подчеркивать фигуру считается дурным тоном!
— Это если подчеркивать нечего, — усмехнулся старик. — Нынешней молодежи-то и впрямь телеса свои лучше не показывать! Или тощие и скрюченные, как смерть, или пухлые, что твой снеговик! Смотреть противно.
— Сейчас в цене интеллектуальный уровень, — осторожно возразила Лена. — Внешность не главное, главное, насколько человек умен…
— Да? — хохотнул Серебряков, подходя к допотопной панели управления систем телеметрии, наблюдающей за мышиной колонией. — И насколько же умны сии адепты дистрофии и чревоугодия? — Он явно веселился. — Их недосягаемый интеллект блистает где-то еще, помимо киберсостязаний да гонок дистанционных модулей? Ах, да, еще они каждую минуту напоминают себе и всем вокруг о нашей избранности, чем давно уже набили оскомину даже Дэльфи. Не удивлюсь, если иные расы, запертые в своих жизненных пространствах, давно уже отключили аппаратуру связи. Кто же выдержит такой наплыв бахвальства ни о чем! Минуту…
Похоже, оборудование, установленное здесь, было произведено еще при рождении Вселенной. Лена с удивлением разглядывала механический интерфейс, лишенный не то что нейроуправления, но не имевший даже световых сенсоров. Седой ученый щелкнул несколькими увесистыми рычагами, переключая их с видимым усилием. Мозаика чуть ли не светодиодных индикаторов изменила рисунок свечения, и старый Серебряков удовлетворенно кивнул:
— Так-то лучше. Пришлось временно отключить терморегуляцию опорных штанг в самом центре конструкции. Что-то там установлено с погрешностью, время от времени перегревается. Через пару дней надо перезапустить, если не забуду.
— Хотите, я вам напомню? — предложила Лена. — Только обещайте, что возьмете меня с собой! У меня все равно нет ни одной заявки на экскурсию.
— Договорились, — добродушно согласился седой ксенобиолог, — а то в прошлый раз я вот так же произвел отключение, да и запамятовал. Полгода центральная штанга не отапливалась.
— А почему эту неисправность просто не починят? — недоуменно спросила девушка. — Это же гораздо проще, чем вот так, вручную, постоянно что-то отключать!
— Не совсем так, Леночка, — старый ученый отошел от панели управления, с интересом поглядывая на Лемов, все еще разглядывающих одетую в военный гермокомбинезон девушку. — Мышиный комплекс разрабатывал и рассчитывал лично Великий Серебряков. Понять, где допустил ошибку столь грандиозный ум, весьма непросто. До сих пор все попытки оканчивались неудачей — его расчеты безукоризненны. А разбирать тут все до винтика, тем самым лишая колонию Лемов дома и охоты, пусть даже на некоторое время, крайне нежелательно. Тем более, перегрев происходит нечасто, раз в четыре-пять лет, и лечится простым отключением перегруженного контура центральной конструкции на десять-двадцать часов.
— Не думала, что Великий Серебряков мог ошибаться, — призналась Лена. — Как-то непривычно даже слышать такое…
— Ну, как раз тут нет ничего удивительного, это может произойти с каждым! — улыбнулся ксенобиолог. — Не ошибается лишь тот, кто ничего не делает, вроде ваших модных певичек в бесформенных балахонах и неотесанных юмористов из сетевых шоу. Дорога же ученого усеяна ошибками и неудачами, и для достижения единственного, но кардинально важного результата порой приходится посвящать кропотливому ежедневному труду всю жизнь. — Он кивнул на улетающих от Лены Лемов: — Похоже, наши маленькие друзья успокоились. Нам пора возвращаться, невежливо злоупотреблять гостеприимством. Да, Лена, прошу вас послезавтра быть облаченной в это же древнее снаряжение. Я захвачу с собой кое-какие приборы — хотелось бы подробнее исследовать внезапный интерес мышей к вашей персоне.
Старик на прощание показал Лемам ладонь и направился к научному судну. Лена последовала его примеру, но летучие мыши уже не обращали на нее внимания. Она пожалела о том, что не записывала свой визит в мышиную колонию. Обычные любительские микрокамеры не работали в условиях радиоактивного Заповедника — жесткое излучение, высокая ионизация и наведенные магнитные колебания выводили их из строя, а профессионального оборудования под рукой не оказалось. «Надо будет выпросить запись у Петра Петровича, научное судно наверняка укомплектовано всем необходимым и пишет все до мелочей. И еще стоит купить в городе видеокомплект посерьезнее: если послезавтра Лемы отреагируют на нее с таким же любопытством, это будет классная запись! Можно будет выложить ее на сайте клуба, друзья, безусловно, оценят столь красивое и редкое зрелище!»
Посещение колонии летучих мышей подняло ей настроение, и весь обратный путь Лена засыпала старого Серебрякова вопросами о Лемах. Седой ксенобиолог и вправду знал о них все, что только известно науке. К тому моменту, когда древнее научное судно вошло во внешний шлюз Роса, в голове у нее пыталась уместиться огромная масса информации, и Лена вновь пожалела, что не имеет возможности вести запись. Зато на прощание старик подарил ей восхитительный снимок: она стоит рядом с ним перед мышиным комплексом в тот момент, когда в ладони ученого приземляется Лем по имени Иван Иваныч и поднимает ложноножку с крохотной ладошкой в приветственном жесте.
* * *
Спустя полчаса, сделав необходимые записи в эксплуатационном журнале музея, Лена закрыла как всегда пустующую экспозицию. Прежде чем покинуть свой кабинет, она активировала зеркальное отражение и придирчиво осмотрела себя с головы до ног. Задуманное удалось, она произведет на собрании фурор, это уж точно! Гермокомбинезон сидел почти идеально, Лена обнаружила лишь несколько незначительных складок, заметных только пристальному взгляду. Она потратила месяц на поиски нужного размера, копаясь в гермохранилищах музейных запасников, но все-таки отыскала подходящее снаряжение. Биокоррекция, пигментационный макияж, прическа — все удалось воспроизвести с точностью до мелочей, и сейчас ее было не отличить от настоящего боевого пилота времен последней войны! Даже жаль, что придется лететь на собрание в полном одиночестве. Было бы интересно поглядеть на реакцию окружающих. Она представила, какие глаза были бы сейчас, например, у ее бывших сокурсников. Нарядись она в доспехи доисторического рыцаря, эффект вряд ли оказался бы сильнее.