— Я сказала, что, наверное, это заслужила. Его отец, негодяй…
— Нет. — Я обнял её за плечи. — И вообще пора все забыть.
— Я пытаюсь. На какое-то время получается. А потом все снова.
— Понятно. — Я вспомнил Доминик. Её дивное тело. Как мы занимались любовью. Глупую эйфорию. Её смерть.
Та неделя оставила шрамы в наших душах.
— Что ты там ему говорила… насчёт махинаций?
— Так, ничего.
— Мне показалось, он разволновался.
— Ещё бы. — Мел посмотрела на меня. — Знаешь, почему сбежал садовник?
— Как же он мог оставаться после убийства Доминик?
— Нет, садовник сбежал, потому что ему заплатили. Хойл и Гай.
— Откуда тебе известно?
— Случайно услышала их беседу в столовой.
— А потом подошёл я. Это было тогда?
— Да. Они заплатили садовнику пятьсот тысяч франков. Кажется, Оуэн засёк, как он занимался сексом с Доминик, и Гай решил рассказать об этом детективам. После того, как садовник исчез, его заподозрили в убийстве. А тут ещё пропали ювелирные украшения.
— Действительно!
— Садовника не нашли.
— Нашли, в этом году.
— Неужели?
— Да. Ты не знала? Странно, что Гай тебе не сообщил. Его труп обнаружили несколько недель назад в мусорном контейнере, в Марселе.
— Ужас!
— Значит, садовника использовали, чтобы отвести подозрение от убийцы.
— Вероятно.
— А как же шкатулка от украшений, которую нашли в его комнате?
— Очевидно, подложили.
— Хойл?
— Не исключено. Или он нанял кого-нибудь.
— Боже!
Все сходилось. Я вспомнил замечание Ингрид в день отъезда с виллы, что исчезновение садовника очень кстати.
— Они попытались прикрыть Тони?
— Да, но он не убивал Доминик. Это доказано.
— Кто убил? Не Гай же.
— Кто знает…
— Ну, это ты загнула! — воскликнул я. — У Тони ещё были какие-то мотивы, а Гай тут ни при чём. Ты просто зла на него.
— Верно, — согласилась Мел.
— Ты ничего не рассказала детективам?
— Конечно, нет.
— И Гаю тоже?
— Нет.
Мы приблизились к выстроенным в ряд коттеджам. На одном висела скромная вывеска: «Ночлег и завтрак». Было поздно, но миссис Кэмпбелл встретила нас очень любезно. Я оставил Мел у неё и в сгущающейся тьме поплёлся назад в отель, размышляя об услышанном.
Гай — убийца Доминик? Абсурд. Я знал его много лет, считал своим другом. Нет, он не хладнокровный преступник. Или я просто попал под его обаяние, как Мел и многие другие? Как Торстен, например. Как остальные его приятели.
Я вспомнил сегодняшний полет, решимость, с какой он вёл самолёт вдоль залива, не обращая внимания на мои доводы. Вёл к неминуемой гибели. А может, я его вовсе не знаю? Взять хотя бы следы кроссовок под окном спальни Доминик. Кроссовок Гая. Ни Мел, ни французские детективы, ни даже Патрик Хойл не знали, что Гай оставил эти следы не по пути в гостевой коттедж. Тогда он в кусты не отлучался. Как же, чёрт возьми, эти следы оказались там? У детективов были подозрения, поэтому Гая и арестовали. А если подозрения не беспочвенны?
Я остановился, посмотрел на залив, теперь уже тёмный. В нескольких метрах слабые волны ударялись о прибрежные камни. Проехал автомобиль, осветив фарами гофрированную поверхность залива, и исчез. Шум мотора ещё долго был слышен в тишине.
Да, я попал под обаяние Гая. Более того, общение с ним приносило мне радость. Жить стало интереснее. Выпивка, сидение в пабах допоздна, девочки. Бери от жизни все, пока молод — таков девиз Гая, и я его принял. Его жизнь представлялась мне насыщеннее и ярче моей. И я жаждал пожить этой жизнью.
Так уж ли жаждал? Я вспомнил размышления в автобусе по дороге в Англию. Тогда жизнь, которую ведут люди круга Гая, не казалась мне привлекательной. Я забыл урок, преподнесённый отцом Гая, законченным негодяем. Может, Гай стал таким же? Достаточно вспомнить его отношение к Мел, цинизм, убеждённость, что она этого заслуживает. Актёром он никогда не станет. Впереди у него тупик. Неужели я хочу вместе с ним упереться в этот тупик?
В отеле я заглянул в бар. Там было пусто. Поблагодарил портье за то, что он устроил Мел на ночлег, и отправился спать. Достал ключ. Номер 210. Погруженный в мысли, поднялся по лестнице, вставил ключ в замок, открыл дверь.
И тут выяснилось, что… во-первых, номер 210 не мой, во-вторых, в постели лежит Гай в обнимку с девушкой и, наконец, в-третьих, эта девушка Ингрид.
Я смотрел на них, тупо соображая, что отдал портье свой ключ, а оставил у себя тот, что дала Мел. Перепутал.
Полностью раздеты они не были. И то хорошо. Ингрид села, растрёпанная, взор затуманен. Гай смотрел на меня, вытаращив глаза.
— Дэвид, мы просто так, немного развлеклись. Ничего не было.
Я покосился на Ингрид, потом выбежал, захлопнув за собой дверь. Спустился вниз, сдёрнул с доски за стойкой свой ключ. Ну конечно, мой номер 214, как я мог забыть! Быстро взбежал по лестнице, открыл дрожащими руками дверь.
— Дэвид! Дэвид, подожди!
Я повернулся. По коридору шёл Гай.
— Извини. — Он прошёл за мной в номер.
— Отвали, Гай.
— Ничего не было, уверяю тебя. И это ничего не значит.
— Для тебя уж точно ничего не значит.
— И для Ингрид тоже.
— Да. Но кое-что значит для меня.
— Да ладно тебе! Ты вроде не собирался заводить с ней отношения. Даже говорил, что не уверен, стоит ли пытаться.
— И поэтому всё в порядке, да?
— Нет, не в порядке. Извини.
Он улыбнулся своей неотразимой улыбкой, и на мгновение я почувствовал, что всё в порядке. Надо забыть. Но лишь на мгновение. А затем разозлился ещё сильнее. Нет, нельзя позволять ему с помощью обаяния опять выйти из неприятного положения.
— Ответь, что на самом деле произошло во Франции?
Гай помрачнел:
— Опять? Мы ведь собирались обо всём забыть, Дэвид.
— Я не могу. Мел рассказала, что вы с Патриком Хойлом заплатили садовнику Абдулатифу, чтобы он исчез. Случайно услышала вашу беседу.
— У девушки богатое воображение.
— Но я был тому свидетелем. Подошёл к столовой, когда разговор уже заканчивался. Теперь знаю, о чём вы говорили.
Гай закрыл глаза, вздохнул.
— Не будешь трепаться?