С фурами и челночными автобусами работали старший инспектор Сидорчук и инспектор Вепрев. Судя по тому, что капитан Смирнов всегда ставил их в пример, работали хорошо. Дальнобойщики выходили из высоких кабин, улыбчиво, по-приятельски жали инспекторам руки, показывали для проформы документы, но все, что надо, уже было передано из ладони в ладонь и спрятано в карман форменных брюк. От челноков к инспектору допускались исключительно «старшие», с которыми разговор был уже не такой дружеский, но вполне доброжелательный и культурный.
За этим командир поста следил очень строго:
— Они нас кормят, и это надо понимать и ценить… Кто не понимает — значит, дебил. А дебилам у нас не место…
Колтунову Смирнов определил личный транспорт курортников, следующих к морю.
— Обходись вежливо, культурно, чтоб не воняли. Особенно с московскими. Но и не миндальничай! — учил капитан новичка. — А если кто чего сразу не поймет, так ты машину ставь в сторону и «на угон» пробивай, без спешки, вдумчиво… Через пару часов на солнцепеке и без сортира они соображать быстрей начинают…
Но отпускники, как правило, все понимали и сами спешили расплатиться на месте, чтобы не терять драгоценного времени на ненужные формальности. И все-таки «работа» с легковушками занятие неблагодарное: возни много, а прибыль, если сравнивать с фурами, грошовая. Да и нарваться проще простого: поди знай, что за птица в салоне угнездилась…
— Тут до тебя лейтенант в первую же неделю спалился, — назидательно рассказал Сидорчук. — Остановил занюханную «волгу» и без всякого подхода лысому за рулем: гони две сотни и мотай дальше, а то море остынет! А тот прокурором оказался! Смирнов перед ним долго потом хвостом вилял и низко кланялся. А лейтенанта выпер с поста в тот же день…
— Бывает… — индифферентно кивнул Колтунов.
— Бывает, что и на надувной бабе триппер словишь! — встрял в разговор Вепрев с обычной своей свинячей озабоченностью. — И на «А» бывает, и на «Ё» — бывает…
Разношерстный транспортный поток фильтровался сквозь сито Южного поста, оставляя на нем золотую пыль, которая слипалась в крупинки и самородки. Но это ведь только со стороны представляется, что все гаишники — отпетая мафия, которая занимается одним: «рубит капусту». На самом-то деле служба собачья, с каждодневным неясным результатом. О результате каждоночном лучше вообще не думать… На Южной трассе и вырезали смены целиком, и посты взрывали, и расстреливали…
От жары, бензиновой вони и выхлопных газов у Колтунова к концу смены болела голова. И у Сидорчука болела, и даже у Кабана, который казался вообще непробиваемым.
Новичок постепенно освоился, приспособился и «стриг» все легковушки подряд. В конце смены он сдавал по десять-пятнадцать тысяч, такого результата не всегда достигал на фурах даже опытный Сидорчук.
— Молодец, Американец, вникает в службу, — сказал как-то Смирнов.
Его роль зачастую выходила за рамки организатора работы дежурной смены. Южный пост перекрывал два направления. У Колтунова создалось представление, что поток транспорта, идущего на юг, был более открытым. Прибыль с этого направления определялась легко. С нее шли все отчисления наверх, с нее осуществлялись «премиальные» выплаты личному составу. Доходы же с машин, идущих на север, никогда не обсуждались и, похоже, были известны одному Смирнову.
Капитан лично курировал большегрузы, идущие в центр России. У него в специальном потертом блокноте имелось некое расписание, сверяясь с которым, он выходил к обочине. Какие-то машины он тщательно досматривал лично, какие-то перепоручал подчиненным, а некоторые пропускал, даже не останавливая. И хотя вид у него при этом был подчеркнуто-равнодушный, он тут же обязательно звонил на следующий пост и что-то тихо сообщал коллеге — видно, передавал фуру. Надо думать, эстафета эта была отлажена до самой Москвы…
Впрочем, Колтунов не вникал в подобные тонкости, и своего понимания никак не обозначал. А задавать вопросы он вообще избегал. Он знал, что служба здесь непростая. И предыдущий комбат, майор Фетисов, который повздорил с руководством и хотел уйти в другое подразделение, при таинственных обстоятельствах разбился всмятку на совершенно исправной машине. А рядовой инспектор, сержант, вполне мог насмерть поперхнуться глотком воды или сломать шею на крутой лестнице, ведущей от трассы на косогор, к башне поста… Поэтому Сергей стоял, работал, как все, стараясь не выделяться. Правда, номера «привилегированных» большегрузов запоминал и незаметно записывал.
Шли недели, Колтунов все больше вписывался в коллектив.
— Ты на чем ездишь? — как-то спросил его Смирнов, допивая очередную порцию чая из огромной кружки. Он пил много воды, наверное, у капитана начинался диабет.
— На троллейбусе, — ответил новичок. — Когда в форме — на попутках. Хотя у вас с этим туго… В Сибири водилы сами останавливаются, подвезти предлагают. А тут и на хер послать могут…
— Это точно! — усмехнулся Смирнов. — Держи, и не позорь службу!
Капитан бросил ему автомобильные ключи.
— Там у нас на заднем дворе разгонная «пятерка» без номеров. Она на ходу, вполне рабочая, только аккумулятор слабенький… Бери, пользуйся пока…
— Спасибо, — удивленно проговорил Сергей, рассматривая ключи. — Не ожидал…
— Ну, почему же, — начальник смены перешел на доверительный тон. — У нас в смене все должны быть довольны — начальством, коллегами и вообще жизнью. «Приподнимешься» через некоторое время, свою тачку купишь. Только у нас правило: «крутые» моторы не брать, чтобы людям глаза не рвать да начальство не злить. И субординацию соблюдать надо. Вот наш комбат скромно на «форде мондео» ездит. Значит, у меня машинка должна быть на уровень пониже, потому я на «опеле» и катаюсь. А мои подчиненные чего-то поскромней выбирают: «рено», «пежо», ты вообще можешь с «лады калины» начать… Уяснил?
— Уяснил, — кивнул сержант.
Красная «пятерка», с черным бампером и тонированными стеклами, была в неплохом состоянии, хотя аккумулятор действительно еле крутил. Но через два дня очередной нарушитель во искупление вины привез новый, и все вошло в норму. Сергей думал, что отсутствие номеров создаст проблемы с коллегами, но его никто не останавливал. Похоже, инспекторский состав батальона знал машину «в лицо».
А добираться до поста стало гораздо удобней. К тому же это был первый жест признания со стороны коллег.
— Тогда пост на Левом берегу был как раз напротив кафе «Шалаш», — азартно рассказывал Вепрев. — Он остановит водилу, тот виноват, достает бабки, а Аксакал головой качает: «Нет, брат, ты лучше зайди в кафешку, купи мне стакан коньяку!» Ну, тот идет, платит, потом Аксакал неспешно так заходит, берет стакан со стойки и залпом пьет! И обратно возвращается, и следующего тормозит…
— Это сколько же можно коньяка выпить? — заинтересованно удивился Колтунов. На самом деле он напряженно думал: «Зачем в каморке Смирнова стоит старинный несгораемый шкаф с львиной мордой, закрывающей отверстие для ключа? Ничего ценного на посту не хранится, протоколы и изъятые водительские удостоверения в конце смены увозят в батальон, а до поры они лежат себе в стандартном сейфе, который на самом деле и не сейф, а „ящик металлический канцелярский“, как написано внутри на железной табличке. А тут — настоящий сейф, с тонну весом, ему и пожар не страшен, и вскрыть его не просто, только настоящий „медвежатник“ справится, а они уже все перевелись, потому что автомат Калашникова и полная „отмороженность“ успешно заменяют набор взломщика и его тяжелый, кропотливый труд»…