И, возможно, удастся уцелеть. Хотя тоже не факт. Но Вепрев или Сидорчук наверняка так бы и поступили. Да и многие другие на их месте — тоже. Зачем подставлять свою голову? Во имя каких-таких возвышенных идеалов?
Колтунов быстро отступил и, став за задней стойкой, вскинул автомат:
— Всем выйти из машины! Руки вверх!
Взревев форсированным мотором, «БМВ» сорвался с места и помчался на мост. Сержант выстрелил вверх: раз, второй, третий! Громкий треск разорвал тишину вечерней степи. Но габаритные огни нарушителей удалялись.
Тогда он прыгнул в стоящую наготове патрульную машину, завел двигатель и помчался следом. Как ни странно, хотя мощность служебного автомобиля раз в пять уступала машине преступников, расстояние между ними стало сокращаться. Преследователь и преследуемые преодолели мост и вылетели на Южную трассу. Здесь «БМВ» быстро набрал скорость и скрылся из глаз.
Колтунов связался с постом, доложил обстановку.
— Сейчас, передам на развилку, пусть встретят! — напряженным тоном сказал Смирнов. — Ты цел?
— Да цел, они не стреляли…
— Повезло тебе, — буркнул командир.
Когда сержант вернулся, коллеги обступили его и рассматривали, как инопланетянина.
— Как же ты один на рожон попер? — расспрашивал Смирнов. — Ты же, считай, второй раз родился! Зачем так рисковать? Мы бы передали и на развилке их встретили!
Но никто никого не встретил: «БМВ» с неизвестными растворился в Южной ночи. Возможно, он ушел по проселочным дорогам, а возможно, пост на развилке не захотел подставляться под огонь.
* * *
Этот день у Сидорчука не задался с самого утра. Поток автомобилей, как всегда, катил в обе стороны и проходил сквозь сито проверок, но золотые крупинки на сетке почти не оставались. Приближался обед, но он на него еще не заработал. Конечно, деньги в планшетке имелись, но немного. Ровно столько, сколько надо отдать командиру поста. А если выбирать — без чего можно обойтись, то откат руководству оттесняет интересы желудка. Тот побурчит и перетерпит, а начальство терпеть не станет: переведут на западный выезд, где не идут фуры и грузовики, или просто поставят на дорогу, где проверки запрещены и зашибать бабло — значит, сознательно и дерзко рисковать. Там, если попадешься, никто тебя поддерживать не станет — сгоришь синим пламенем.
— Слышь, Кабан, как у тебя? — спросил он у напарника. — Насшибал уже?
Тот мрачно покачал головой.
— У Американца, пожалуй, все в порядке. Гля, как старается…
— А что ты вообще о нем думаешь?
Кабан сплюнул.
— Пусть лошадь думает, у нее голова большая!
— Да нет, так он нормальный, — вроде сам себе объяснил Сидорчук. — Не крысит: сколько раз мы его проверяли, он все до копейки отдает… И смелый, в кусты не прячется, помнишь, как за этими, на «бэхе», попер…
— Ну, и дурак, — Кабан опять сплюнул. — Не нравится он мне. Слишком умный. И смотрит свысока…
— Это у тебя комплекс неполноценности, — усмехнулся Сидорчук.
— Ты тоже слишком умный. Подумаешь, автодорожный техникум закончил!
— Точно, комплекс! — Сидорчук засмеялся. Но тут же погрустнел.
— А у меня жена затеялась ремонт делать, посчитали — в пятьдесят тысяч уложимся… Начались, а там потянулось одно за другим: и трубы проржавели, и унитаз менять надо, и краны… А где бабло брать?
— Чего, не знаешь — где? — осклабился Кабан.
— Видишь же, какой сегодня день…
Освободившись, Колтунов подошел к коллегам.
— Что такие скучные?
— Бабло не идет, — пояснил Кабан и зевнул. — Гля, Американец, вон какое-то чмо прет с включенной аварийкой. Работай!
Колтунов выставил вооруженную полосатым жезлом руку и шагнул на асфальт. В убоговатой красной «калине» за рулем сидела девушка лет двадцати пяти, с короткой стрижкой и в узких, чуть затемненных очках. Подчиняясь указующему жесту, она аккуратно съехала с асфальта на обочину, притормозила и вопросительно уставилась на сержанта поверх матовых стекол. У нее были красивые серые глаза.
— Что случилось? Помощь требуется? — спросил Колтунов.
— Ничего не случилось. А почему вы меня остановили?
— Потому, что у вас аварийный сигнал включен, — устало вздохнул он.
— Какой аварийный сигнал? — она встревоженно осмотрела панель, ткнула куда-то пальцем с наманикюренным ногтем. — И что теперь делать?
— Отодвиньте назад сиденье, — сказал Сергей и, стараясь не коснуться девушки, полез в салон, дотянулся до аварийной кнопки, нажал… И тут же ощутил легкий запах алкоголя.
— Все в порядке? — спросила девушка.
— Как сказать! — он покачал головой. — Вы употребляли спиртное?
— Ой! — щеки девушки зарделись. — Нет, ни капельки!
— Что ж, может, мне показалось… Придется проехать на освидетельствование!
— Ой, ну зачем, мне до дома километра четыре осталось…
— Что за шум, а драки нет? — раздался за спиной голос Вепрева.
— Да вот, от водителя пахнет спиртным, а она утверждает, что не употребляла, — объяснил Колтунов.
Вепрев просиял.
— Это мы сейчас разберемся! Гражданочка, попрошу выйти из машины и предъявить документы!
Девушка выполнила команду, и Кабан принялся изучать техпаспорт, одновременно ощупывая взглядом ладную девичью фигуру.
— Ой, товарищ милиционер, вы меня отпустите? — нарушительница улыбалась и стреляла сильно подведенными глазками.
Вепрев сунул водительское удостоверение в карман и приблизил свою кабанью харю к миловидному личику девушки.
— Дыхните! — строго приказал он. — Еще раз… Еще…
Сидорчук рассказывал, что Кабан обожает останавливать одиноких женщин и напористо «разводить» их на деньги или на быстрый секс в ближайшей лесополосе, но Сергей почему-то не очень ему верил. А сейчас, по уверенным повадкам Кабана, понял: лейтенант не врал. Неужели это чудовище оттрахает только что встреченную незнакомую девушку?
— Запах спиртного присутствует! — нарочито перешел на казенные обороты Вепрев. — Придется проехать на медицинское освидетельствование! Лишение водительского удостоверения могу гарантировать!
— Ой, товарищ милиционер, ну давайте без этого обойдемся! — она полезла в сумочку, вынула две пятисотрублевые купюры и протянула Кабану.
— Что?! — артистично заорал тот. — Вы сотруднику милиции, инспектору дорожно-патрульной службы предлагаете взятку?! Это уже до пяти лет колонии!
Девушка зарыдала.
— Ну почему мне так не везет? У подруги день рождения, вот и уговорила выпить бокал шампанского… Мне тут и ехать всего-ничего… А теперь и колония, и лишение прав!