Петухов подошел к одностороннему стеклу и стал причесываться. Шабанов хорошо видел его красное, искаженное гневом лицо. Он вышел из-за перегородки.
— Вот, товарищ майор, видали дебошира? — пожаловался Петухов.
— Дежурный где? — спросил Шабанов. — Вы что здесь суд Линча творите?
— Капитан Федосов в туалете, — сбавил тон Петухов. — Так он же сам напросился!
— Достань документы, — приказал Шабанов. — Посмотрим, что это за птица…
Петухов полез за отворот шинели, повозился, вытащил удостоверение, посмотрел, присвистнул:
— Ничего себе! Это заместитель городского военкома! Полковник Васильев…
Руки и ноги у полковника затекли, и он стал кричать:
— Развяжите меня, козлы, я больше не могу!
— Это тебе будет стоить больше, чем раньше, — сказал Петухов.
Тут появился Федосов с красной повязкой дежурного на рукаве.
— Я вас, козлы, завтра всех уволю!
— Что тут случилось? — спросил дежурный.
Петухов ввел его в курс дела, сгустив краски так, что получалось, будто полковник чуть не лишил его жизни.
— Что мне с ним делать, — спросил дежурный у Шабанова.
— Пускай сначала очухается, а потом посмотрим. Если не раскается, сдадим в военную прокуратуру. Только развяжи его. Будет буянить, наденьте браслеты, как положено. А я у себя.
Он поднялся в кабинет.
Через пару часов полковник стал приходить в себя. Постепенно возвращалось сознание, и он начал понимать, что с ним происходит.
— Кто у вас здесь старший? — вдруг совершенно нормальным голосом сказал он. — Я с ним могу поговорить?
— Протрезвел, выходит? — злорадно спросил Петухов. — Скоро будешь с министром обороны говорить. Он лично выслал машину по твоей просьбе!
— Позовите старшего! — настаивал замвоенкома.
Шабанов спустился вниз.
— Я полковник Васильев, зам городского военкома…
— Я знаю, — кивнул Шабанов. — У нас ваши документы.
— Ах, да… Я здесь много дров наломал?
Шабанов кивнул.
— Вполне достаточно, что быть уволенным из вооруженных сил. Оскорбление сотрудников, помощника дежурного вы ударили по лицу. В принципе, это статья. Но военнослужащие не входят в нашу компетенцию, поэтому мы позвоним в военную комендатуру и передадим им вас вместе со всеми материалами.
— А если я возмещу ущерб? — испуганно спросил полковник. — Три штуки баксов вас устроят?
Шабанов молчал.
— Пять!
— Пять штук и джентльменский набор дежурной смене. Водка, закуска, минералка. Чтобы компенсировать моральный вред.
— Хорошо. Но мне надо позвонить жене. Она все принесет.
Шабанов на миг задумался, потом вернул задержанному телефон.
— Звоните.
Полковник трясущимися руками набрал номер.
— Люся, это я…
— Ты где, — очевидно спросила жена.
— В милиции. Залетел по-пьянке. У нас же был банкет…
— И ты опять нажрался!
— Об этом потом! Бери пять тысяч баксов. Десять бутылок водки, две-три бутылки минералки и к этому закуску. И вези в Центральный райотдел. Ты меня поняла?
Через час полковник Васильев вышел из райотдела в сопровождении жены и поехал домой. Сержант Петухов проводил их до выхода и пожал полковнику руку в знак полного примирения и прощения обид.
День заканчивался. Шабанов сидел в кабинете. Настроение у него было плохим. Сегодня все шло кувырком, сколько потрачено нервов… Надо как-то восстановиться. Но как? Пить он в последнее время избегал. Как бы опять не сорваться. Впрочем, есть и другие методы…
Шабанов придвинул внутренний телефон, набрал номер.
— Ефанова слушает, — четко раздалось в трубке.
— Зайди ко мне, — сурово сказал он.
— Иду.
Через пару минут в дверь постучали.
— Разрешите?
Следователь Ефанова была в форме: китель с погонами старшего лейтенанта, юбка, синяя рубашка с черным галстуком, напоминающим бабочку с обвисшими крыльями, черные туфли на низком каблуке. Китель застегнут, волосы собраны в тугой узел. Не придерешься!
— Докладывай, что у тебя с делами? Сколько думаешь направить в суд? Как со сроками?
— Нормально вроде…
Он заглянул в контрольный график. Выход у нее был маленький, а по двум делам сроки истекали.
— Что же тут нормального? Дела волокитишь, приостанавливаешь, в суд не направляешь! По Китайцеву уже срок подошел, по Волобуеву пять дней осталось. А еще двадцать восемь дел лежат без движения! Это нормально, по-твоему?!
— Китайцева я закончила, сегодня составлю обвинительное, подошью, и завтра уйдет… — начала оправдываться подчиненная. — И по Волобуеву осталось только экспертизу получить и допросить двух свидетелей, за пять дней все успею…
— Последнего момента ждать не надо! Хочешь оправдательный приговор получить? Почему ты никогда ничего не успеваешь?
— Вы ведь знаете, то дежурства, то…
— Пьянки-гулянки. Да?
Она молчала.
— Вот с Сытниковым ты все успеваешь. И даже сделать ему минет успеваешь, а вот делать работу, за которую получаешь деньги, не успеваешь. Так получается?
— Я после того случая с ним больше не имею никаких дел.
— А что так?
— Да пошел он…
— Ладно, не о нем речь! Вот смотри — из прокуратуры представление на тебя пришло!
Шабанов осторожно, за уголок, поднял листок бумаги, будто он был пропитан контактным ядом.
— Низкое качество следствия, волокита… Зам прокурора требует принятия мер.
— Ой, вот я попала! — Ефанова опустила голову и принялась носком туфли чертить на полу какой-то иероглиф.
Выглядело это как-то неестественно. Шабанов понял, что сейчас она не живет, а играет роль испуганной и покорной сотрудницы, которая полностью отдается на волю начальника.
— Что мне с тобой делать? Что мне отвечать прокурору, как ты думаешь?
— Я не знаю…
— То ты не знаешь, это ты не умеешь. А я сижу здесь с утра до ночи, вас прикрываю, нервы на взводе… Минеты ты хоть хорошо делаешь, а?
Невидимый иероглиф стал замысловатей. Ефанова бросила на начальника быстрый взгляд исподлобья.
— Это все умеют…
— Ну, и хорошо. Тогда пойди, запри дверь. Мне тоже иногда нужно расслабиться…
Она щелкнула замком, подошла и привычно опустилась на корточки. Шабанов вжикнул «молнией», она ловко нырнула прохладной ладошкой внутрь и привычно извлекла то, что требуется. Рот у нее был влажный и жадный.