— Не москаль я, — торжественно произнес Чана. — Чеченец.
— Да что ты говоришь? — с иронией переспросил толстяк. — Так я же тогда итальянец…
— Вы нам помогали…
— Вам другие помогали. Те, что на западе живут. Они и не украинцы вовсе. Там вся эта зараза — УНА УНСО, бандеровцы, СС… А мой дед всю войну прошел…
— Тогда почему ты меня «москаль» назвал? — удивился Чана.
— Привычка. Тут так всегда говорят.
— Слушай, ты сколько получаешь? — с опаской покосившись на бродивших по тротуару зевак, спросил Чана.
— Зачем тебе? — насторожился милиционер.
— Мне никак нельзя садиться. У меня бизнес в Москве. Все встанет. Да и не сяду я вовсе. Родственники наймут адвокатов… Сам знаешь.
— Так чего ты хочешь? — Свободной от наручников рукой милиционер сдвинул на затылок фуражку.
— Вернее сказать, не хочу, — уточнил Чана. — Время терять не хочу. Ни мне, ни вам от этого никакой выгоды не будет.
— О чем это вы там судачите? — Неожиданно в машину заглянул второй милиционер.
— А тебе все скажи, — расплылся в улыбке толстяк.
Напарник исчез.
— Тебя как зовут? — Чана поерзал, поудобнее пристраивая стянутую браслетом руку.
— Может, тебе еще адрес дать?
— В общем, я могу заплатить, — быстро заговорил Чана. — Знаю, от тебя многое не зависит. Но ты можешь решить вопрос с теми, кто это легко оформит как надо. Сразу говорю, дам две тысячи…
— Гривен? — прищурился толстяк.
— Евро, — одними губами сказал Чана.
— Такой богатый? — сделал вид, будто удивился, милиционер.
Однако Чана вдруг подумал, что этот увалень затем и сидит сейчас с ним, чтобы выслушать предложения.
— Говорю же, не богатый, но свой бизнес есть…
— А вот я тебя возьму да за взятку привлеку. — Толстяк постарался сделать лицо строгим, но у него ничего не вышло.
В то же время Чана заметил, что милиционер заговорил тише и не хочет, чтобы их услышали снаружи. Значит, все правильно.
— Захочешь, не сможешь, — Хатуев криво улыбнулся. — Для этого тебе надо меня к банкомату привезти, дождаться, чтобы я деньги снял. Поэтому любой суд поверит, что ты вымогал, а не я предложил. Нашли у меня пластиковые карты, и давай требовать…
— Умный, однако, — хмыкнул милиционер.
— Ну, так как? — спросил Чана.
— Ты пойми, мы еще не знаем, что ты тут наворотил, — едва слышно заговорил толстяк, глядя через спинку сиденья на «Скорую помощь». — Следователь приехал. Он сейчас ждет, пока врачи предварительный осмотр сделают.
— Зачем? — заволновался Хатуев. — Я что, кого-то убил?
— Слава богу, нет, — покачал головой толстяк. — Просто от тяжести телесных повреждений будет зависеть статья.
— А где Юля? — неожиданно вспомнил Чана.
— Дивчина твоя? — уточнил мент. — Так она тоже там, — он показал взглядом на карету «Скорой помощи».
— Что с ней?
— Она со следователем разговаривает.
— Ну, так как? — снова вернулся к начатой теме Чана.
— Ты о чем? — прикинулся, что не понимает, о чем идет речь, толстяк.
— Поможешь? — Чеченец стал терять терпение.
— Этот вопрос, конечно, решаемый, — сдался мент. — Тем более твоя Юля сказала, что они первыми начали…
— Видишь! — оживился Чана.
— Но потерпевшие говорят, что все вышло случайно. К тому же очень сильно ты их…
— Ты скажи мне — «да» или «нет», — перебил милиционера Чана.
— Двумя тысячами, пусть даже евро, здесь не обойтись, — заговорил толстяк вкрадчивым голосом. — Тебе придется столько следователю дать, чтобы хватило и пострадавших подмазать. Сможешь?
— Думаю, да, — кивнул Чана, поблагодарив про себя грузин, что не стали блокировать счет на одной из карточек.
* * *
Когда Антон свернул в переулок, который соединял шоссе Энтузиастов и Саянскую, вдоль дороги уже зажглись фонари. Дома наряжались разноцветьем рекламных огней, еще блекло смотревшихся на фоне сумерек.
— Здесь направо, — подскочил на сиденье Селедин и выронил на пол носовой платок, которым всю дорогу убирал с лица и шеи пот. Тут же нагнулся, чтобы поднять его, и ударился лбом в панель.
— Осторожнее, — хмыкнул Антон. — Еще не доехали, а ты уже весь извелся. Чего так?
— Тебя бы на мое место. — Селедин облизал губы.
— Может, поменяемся? — Филиппов хитро прищурился. — А что?
— Ну, может, хватит издеваться? — взмолился Константин, напрочь потеряв весь боевой дух.
— Ты лучше скажи, чем думал, когда в это дерьмо лез? — Антон объехал стоящий у обочины микроавтобус и посмотрел на однокашника. — То-то! У нас ведь только в кино убивают.
— Заканчивай, — выдохнул Селедин.
Антон сбавил скорость, пытаясь увидеть номер дома, вдоль которого они ехали.
— Да правильно едешь, — успокоил его Константин. — Первый проезд направо. Там увидишь дворик…
Филиппов послушно повернул руль. Из-под колес с визгом выскочила какая-то собачонка.
Антон не успел остановить машину, как увидел в зеркало заднего вида вкатившуюся следом машину. Это был черного цвета «БМВ». Подъехав сзади вплотную, он встал и мигнул светом.
— Чего они хотят? — разглядывая сидевших в салоне мужчин, спросил Антон. — Ты должен к ним сесть?
— Не знаю. — Селедин затрясся. — Они не говорили.
— Значит, сиди, — успокоил бывшего однокурсника и спохватился: — Кстати, ты хотя бы знаешь, как зовут человека, который будет с тобой говорить?
— Муха… Мухарбек Хатуев.
Задняя дверца открылась, и на сиденье опустился коротко стриженный чеченец. Нижняя часть его лица была покрыта щетиной.
— Здравствуй, Костя, — поприветствовал чеченец. — Это твой друг?
— Где? — встрепенулся Константин и тут же кивнул: — Сосед. Машина сломалась, попросил подвезти.
— Почему не предупредил?
— О чем? — продолжал тупить Селедин.
— О том, что не один приедешь, — пояснил Муха, бесцеремонно разглядывая Антона в зеркало заднего вида.
— А ты не говорил, что тебя надо в известность ставить, — ответил Селедин. — К тому же Антоха в доску свой.
— Выйди, нам поговорить надо, — чеченец тронул Филиппова за плечо.
— Хорошо. — Антон потянул на себя ручку и толкнул дверцу.
— Зачем, пусть сидит, — заволновался Селедин.
Заранее зная, что при таком раскладе его дружку ничто не грозит, Филиппов поморщился и вышел. Однако для моральной поддержки непутевого однокурсника остался у машины. Мимо прошел одетый в спортивный костюм Вербитский. Лейтенант уже ничем не был похож на военного. С ходу и наповал убивала его косичка. Под мышкой он держал теннисную ракетку. Выбранное для разговора место находилось в двух шагах от Измайловского лесопарка. Отчего-то на совещании Вербитский сразу выбрал себе имидж спортсмена, хотя Антон не знал, были там теннисные корты или нет.