– Я подумаю, – согласился Ельцин и положил трубку.
Следующие несколько дней поток негативной информации не ослабевал. При этом начали приходить абсолютно неприемлемые новости об убийствах политических противников Дудаева. Последней каплей стала попытка убийства ректора Грозненского университета. Ельцин вызвал к себе Петрова и приказал ему готовить Указ о введении чрезвычайного положения, который объявили этим вечером.
Но вместо того, чтобы успокоить горячие головы, он, словно бензин, брошенный в костер, заставил пламя пылать еще ярче. Дудаев заявил, что отныне каждый дом, каждая постройка в Грозном станет крепостью, и российский президент не сможет добиться поставленной цели силой оружия. По всей республике начали вооружаться добровольцы, тем более что нужды в запасах оружия у них не было. За счет разгромленных или перекупленных бывших советских складов можно экипировать и вооружить сразу две полноценные дивизии.
На следующий день состоялось заседание Верховного Совета России. В результате бурных и часто совсем непродуктивных дебатов было принято решение не утверждать Указ президента о введении чрезвычайного положения в Чечено-Ингушской республике. Ельцин узнал об этом, сидя в машине, когда ехал в аэропорт. Он не стал звонить Хасбулатову, требуя объяснений и справедливо рассудив, что худой мир всегда лучше доброй ссоры. Через несколько дней выступивший на пресс-конференции его пресс-секретарь Вощанов заявил, что президент согласился с требованием парламента не вводить чрезвычайного положения в Грозном и готов к любым компромиссам.
Но выступавший в Грозном генерал Дудаев заявил, что отныне его республика официально выходит из состава России и СССР, становясь суверенной и независимой. Ельцин понимал, что это результат его давнего лозунга: «Берите столько суверенитета, сколько сможете». К тому же о своей независимости заявила и Республика Татарстан. Правда, Шаймиев в отличие от Дудаева не говорил о вооруженном противостоянии. Ельцин не сомневался, что союзное руководство злорадно наблюдает за их проблемами. Тем более что у самого Горбачева проблем было не меньше. После гибели вертолета снова вспыхнул вооруженный конфликт между Азербайджаном и Арменией. В Грузии нарастало сопротивление режиму Гамсахурдиа, в Молдавии противостояние с Приднестровьем грозило перерасти в гражданскую войну. Продолжались военные столкновения в Южной Осетии. Крайне нестабильной оставалась обстановка в Таджикистане. И на этом фоне продолжались попытки найти общее согласие в Ново-Огареве.
Руцкой, узнавший о том, что парламент не согласился утвердить Указ президента, был в ярости. Он, не стесняясь, заявил, что, не утвердив Указ, парламент продемонстрировал полное бессилие российской власти, порождающее беззаконие. На следующий день выступил Хасбулатов, который призвал все стороны в Грозном к мирному урегулированию. В ответ на это президент Дудаев приказал местной прокуратуре возбудить уголовные дела против самого Руцкого, Хасбулатова и министра внутренних дел Дунаева. Противостояние продолжалось.
В Ново-Огарево перестал приезжать Кравчук, который готовился к выборам Президента Украины. Первого декабря вместе с выборами главы государства должен был состояться референдум о независимости Украины. В отсутствие украинской стороны в Москву на переговоры приезжали главы пяти среднеазиатских республик и Белорусии. В Армении и Азербайджане обстановка была настолько сложной, что оба президента отказывались покидать свои республики. Молдавия заявила о своей готовности подписать только экономический, а не политический договор. В один из дней пришло сообщение о неожиданной смерти премьер-министра Киргизии Насреддина Исанова, который погиб в автомобильной катастрофе, когда выехавший грузовик ударил его машину. Через семнадцать минут, не приходя в сознание, Исанов умер.
В отсутствие Украины все остальные республики начали выдвигать собственные, все более и более непомерные требования полного суверенитета, при котором глава Союза выполнял бы декоративную роль общего представителя. Российское руководство объявило, что закрывает счета всех союзных министерств, которые не нужны в сложившихся условиях.
К этому времени все уже понимали, что министр иностранных дел Панкин, окончательно проваливший всю работу, должен быть срочно заменен. Горбачев лихорадочно искал ему замену. Шахназаров однажды полушутя заметил, что Громыко провел в этом здании слишком много лет и словно проклял его. После ушедшего в добровольную отставку Шеварднадзе и снятого с работы Бессмертных Панкин оказался самой неудачной кандидатурой. Это понимали все, включая самого Панкина.
Именно с подачи Шахназарова Горбачев решил неожиданно предложить Шеварднадзе вернуться в свой кабинет. На этот раз его организация называлась Министерством внешнеэкономических отношений. Шеварднадзе мог со своим авторитетом демократа не только поднять престиж нового министерства, но и попытаться сохранить общий союз. Он довольно долго уговаривал Эдуарда согласиться на второе возвращение. Шеварднадзе явно соскучился, сидя без работы. К тому же его не пускали в Грузию, куда при Гамсахурдиа путь ему был заказан. Поэтому, подумав около двух недель, он в результате согласился. Позже он скажет, что это была самая большая ошибка в его жизни. Он вернулся в свой кабинет, когда все уже развалилось до основания и спасти страну нельзя было ни при каких обстоятельствах.
Он еще успеет встретиться с некоторыми руководителями республик, попытается начать реорганизацию нового министерства. Но нельзя дважды входить в одну и ту же реку. Второе пришествие Шеварднадзе будет напоминать трагифарс, который достаточно быстро завершится. Если в первом случае итогами его пятилетнего правления стала трагедия страны, интересы которой он так непрофессионально и непродуманно защищал, то во втором случае, когда уже не будет прежней страны, прежней партии, прежней власти и прежнего Горбачева, усилия Шеварднадзе будут вызывать только легкую досаду и презрение к человеку, не сумевшему отказаться от власти даже при таких невероятных обстоятельствах. Вскоре это поймет и сам Эдуард Амвросиевич, который улетит в Тбилиси, где начнется настоящая гражданская война, которая закончится свержением Гамсахурдиа и вторичным воцарением Шеварднадзе. Но и в этом случае второе пришествие будет неудачным. Правда, оно растянется на много лет, после которых его ученики и соратники восстанут против его правления, отправив «серебряного лиса» на пенсию. Но это произойдет через много лет.
В Ново-Огареве продолжались обсуждения нового Договора. Все уже знали, что прежнее название должно исчезнуть из политического лексикона, не будет ни Советского, ни Социалистического Союза. Теперь вместо слова СССР предлагалось словосочетание ССГ – Союз суверенных государств. Разумеется, многим подобная аббревиатура казалась неприятной, режущей слух и оскорбительной, так как президенты требовали полной ликвидации всех союзных органов и передачи им их функций. Одно из последних заседаний началось двадцать пятого ноября. Муталибов опять не приехал, Кравчук готовился к выборам. Остальные девять руководителей присутствовали за столом переговоров – Россия, Белоруссия, Армения, Молдавия и пять среднеазиатских республик. И снова все возражали Президенту СССР, прекрасно понимая, что он ничего не решает и ничего не может сделать. В какой-то момент Горбачев просто не выдержал. Сказывалась нервная обстановка последних месяцев, когда он изо всех сил пытался сдержать наступающий развал. Он вскочил со своего места и быстрым шагом, почти бегом, выбежал из комнаты. Наступило неловкое молчание. Все оставшиеся президенты смотрели друг на друга, не зная, как им быть.