Раньше. Как правило, при свете дня и в окружении, которое не способствует возникновению нерабочих мыслей.
Артем отпустил Дашкин локоть, подвинулся к гробу и присвистнул:
– Ни черта себе! Это же…
…Не то тело.
В гробу лежала женщина лет сорока – сорока пяти с виду, обряженная в белую некогда ночную рубашку и прикрытая одеялом. Голова ее была повернута набок, глаза закрыты.
– И… и кто это? – сглотнув слюну, спросила Дашка.
– Номер третий, – ответил Адам, и в голосе его звучало удовлетворение. – У меня не было галлюцинации. Она действительно умерла.
Адам вытащил из гроба жухлый лист сирени и сказал:
– Я должен провести вскрытие.
– Здесь?!
– Лучше, если в «Хароне».
В «Хароне» ему показываться не стоит, а в Артемовой берлоге только посторонних трупов и не хватало. Адам все понял правильно:
– В таком случае вам придется ассистировать…
То, что происходило дальше, Дашка хотела бы забыть, но подозревала, что получится вряд ли. С кладбища выбрались ближе к утру, Дашку трясло, знобило и тошнило. Прямо за оградой вывернуло в кусты, и Артем, до того момента державшийся почти нормально, последовал ее примеру
– Теперь мы с тобой по-настоящему близки, – сказал он, сплевывая вязкую слюну. – Под один куст…
– Заткнись, – попросила Дашка.
В машине она легла на заднее сиденье и закрыла глаза. Разноцветные комья земли катились в яму, стучали по крышке гроба.
– Мы кому-нибудь сообщим? – поинтересовался Артем.
– Нет.
Дашка отвечала, не открывая глаз.
– Почему? Ее ведь живой считают, так? И девушка исчезла. А если так, то…
– То мы совершили незаконное проникновение на территорию. Эксгумировали останки. Провели вскрытие. И тем самым обесценили все возможные улики.
Вась-Вася посадит. Сначала наорет, а потом посадит. Адама – в дурку, Дашку и Артема – в КПЗ. И будет прав во всем. Молодец, Дашутка, чем дальше, тем легче ты с законом обращаешься.
– И что дальше?
Закономерный вопрос. А и вправду, что дальше?
– От чего она умерла? – Артем у кого спрашивает? У Дашки? Так она понятия не имеет, отчего умерла похороненная в чужой могиле дамочка.
– От падения, – Адам раскрыл сумку и достал бутыль со спиртом. Он смачивал ватку и аккуратно, скрупулезно протирал каждый квадратный сантиметр кожи. – Предположительно. Но…
Ох и не понравилось Дашке вот это его «но».
– Деформация головы вследствие множественных переломов костей затылочной части черепа, – Адам загнул мизинец. – Переломы шейных и грудных позвонков. Непрямые переломы ребер.
Пальцы загибались.
– Суммарный характер ран свидетельствует о некоординированном падении на горизонтальную плоскость.
Пальцы распрямились, и Адам уставился на пятерню.
– Я видел, как она упала. Эти травмы в целом соответствуют, но… они слишком выражены.
– В смысле? – Артем все-таки удосужился завести машину.
– Как если бы она упала с большей высоты.
И после секундной паузы добавил:
– Или упала дважды.
Фото пришло по почте, и Динка с ее страстью лезть в чужие дела, конечно, сунула нос в конверт. Она не удосужилась спрятать следы своего любопытства, оставив разодранный конверт на столе.
Елена брала фотографию с трепетом. Острые углы – бумага очень плотная, металлическая – уперлись в подушечки пальцев, и квадрат выгнулся, словно выталкивая изображение.
Девушка стоит, отвернувшись от фотографа. Длинное платье обтекает фигуру, подчеркивая болезненную худобу. Девушка больна? И несчастна? Она вот-вот обернется и…
Не Елена – Леночка.
Та самая, сбежавшая из дому глупая девчонка, от которой Елена старательно избавлялась. Эта девчонка принадлежала прошлому с его потерянными надеждами и зряшными мечтами. Она умерла и… жила. На снимке. Дразнилась.
Неудачное фото, которое следовало бы уничтожить. Сжечь. Разрезать на тысячу и один кусок. Скомкать. Выбросить. Закопать.
Леночки больше не существует. Она исчезла на той квартире, которую делила с первой и последней любовью. Она умирала, впитывая боль чужой ломки, избавляясь от эмоций и привязанностей, как бабочка избавляется от кокона.
Никто не имеет права напоминать о прошлом!
Елена включила газ и поднесла фотографию к огню. Синие язычки коснулись бумаги и соскользнули, оставив желтоватые потеки.
– Гори, – велела Елена.
И снимок вспыхнул, обжигая пальцы. Но Елена лишь закусила губу. Она выдержит. Она исправит чужую ошибку, она…
– Что ты делаешь! – Динка оттолкнула Елену от плиты.
Горящие ошметки сорвались и посыпались на пол. Елена смотрела, как они тлеют и как скачет Динка, давя пламя ногами.
– Ты чокнутая! – от возбуждения Динка дышала ртом. – Чокнутая, слышишь!
Елена посмотрела на руку. На белой коже проступали и наливались сукровицей волдыри.
– Дай сюда! – Динка перехватила запястье и потянула к крану.
Струя холодной воды разбилась о Еленину ладонь и ударом вернула чувствительность. Елена завизжала от боли, но Динка не позволила отдернуть руку.
– Терпи. Ну чего тебя переклинило? Чего, а? Ты ж нормальной была… Ширяешься? Нет. Ты ж у нас слишком правильная… Тогда просто шиза, да?
Динка лопотала и лепетала, глядя снизу вверх, а боль проходила. И даже волдыри как будто бы меньше становились.
– У меня спрей есть классный, – наконец Динка разжала пальцы. – Сейчас смажем, и к утру все пройдет. Ленка… ты сказала бы хоть что-нибудь!
– Спасибо.
– Пожалуйста. Только не делай так больше, ладно?
– Не буду. Обещаю.
Елена собиралась сдержать слово. Она не прикоснется к огню. У нее своя дорога, которая начинается с одного-единственного шага. Просто нужно выбрать место, с которого стоит шагнуть.
Некогда на месте парка было кладбище. Сначала небольшое, деревенское, оно постепенно разрасталось, тесня окрестный лес. Добравшись до речушки, кладбище раздалось в стороны, сделавшись похожим на кляксу. В центре его деревянная церквушка обрела каменные стены и своды, подперев небеса новым, золоченым крестом. По вечерам кружевная тень его ложилась на могилы, придавая им загадочности и особой, печальной, красоты.
В самом центре кладбища находились склепы и памятники из рыжего гранита и белого мрамора. Ближе к краю могилки становились попроще, а кусты садовых роз и гортензий сменялись живучим дерзким ивняком, что норовил затянуть все и вся. Два раза в год смотритель вырубал ивовые плети, зная, что те все одно прорастут, используя жирную землю.