– И что вы собираетесь делать теперь? – спросила она.
– Сначала надо дойти до машины, – резонно заметил Давид.
– Вы родственники?
– Давид мой дядя, – с гордостью пояснил молодой грузин. – Меня зовут Вахтанг.
– Очень приятно, – Барбара улыбнулась.
Ей было неудобно. Она в буквальном смысле висела на этих двух мужчинах, и слова давались ей с трудом.
Они вышли на обочину. Невдалеке стояла старенькая «Волга» с прицепом, до отказа груженным домашним скарбом. Даже на крыше автомобиля были какие-то тюки. Рядом стояла примерно одного с Давидом возраста женщина. Барбара облегченно перевела дыхание.
Между тем женщина бросилась навстречу. Она что-то сказала Давиду, и они поменялись местами. Несмотря на свой тщедушный вид, грузинка оказалась на удивление выносливой. Вдвоем с Вахтангом они быстро довели ее до машины. Здесь женщина снова что-то быстро сказала племяннику Давида. Тот обхватил Барбару за талию. Женщина подбежала к машине, взяла с заднего сиденья покрывало и расстелила на обочине.
– Садитесь.
Барбару осторожно усадили.
Некоторое время грузины что-то обсуждали. Давид то и дело утирал со лба пот и кивал на машину.
– У меня к вам одна просьба, – как можно громче сказала Барбара. Все враз замолчали и уставились на нее.
– Резо и его люди хотят убить меня.
Барбара заметила, как побледнел Давид. Вахтанг удрученно вздохнул и опустился на корточки:
– Почему?
– Это долго объяснять.
– Вы русская шпионка? – спросил Давид.
– Нет, – Барбара испугалась. – Резо просто провокатор. Он устраивает убийства мирных граждан и солдат, а потом показывает убитых иностранной прессе. Я тоже сначала, как и все, верила тому, что он говорит. Но потом так случилось, что многие раскусили этот трюк. И он решил от нас избавиться. И даже это должно было стать доказательством насилия со стороны России. Здесь, недалеко, нас поджидали переодетые в одежду русских солдат грузинские наемники.
– Женщина, ты не боишься говорить такие вещи? – потемнел от негодования Давид. – Я уезжаю из родного дома, потому что там со вчерашнего дня хозяйничают настоящие бандиты.
– Мне незачем вас обманывать! – почти закричала Барбара.
– Мне кажется, она не врет, – неожиданно вступился за нее Вахтанг. – Если честно, никто из наших соседей не оставил свои домá. Ты, Давид, покинул село не по своей воле, тебе приказал начальник. Все, кто служит в полиции, должны уйти.
– Вот именно! – оживился Давид. – Они бы меня расстреляли! Вы этого хотели?
– Русским нет дела до нас, – неожиданно заговорила женщина. – Зря так говоришь. Они проехали колонной на Поти. Никого не тронули. Просто поставили посты. Зачем мы им? Разве ты не учился в одной школе с Камаевым Антоном, Ивановым Игорем, Болдуновым Сашей? Они русские. Ведь это их сыновья приехали сейчас сюда. Неужели ты думаешь, что с тех пор все так сильно изменились? Нет вины простых людей в том, что война началась. Ты сам знаешь. И не нужна она ни им, ни нам.
– Так кто же, по-твоему, сейчас проехал навстречу колонной? – изумленно протянул Давид.
– Русские, – соглашаясь с ним, кивнула она. – А все почему?
– Почему? – переспросил, багровея, Давид.
– Не надо, чтобы мужчины были у власти. Они всегда хотят воевать. В детстве не наигрались в солдатиков. Зачем нашей стране такая большая армия?
– Чтобы защищаться, – хмыкнул Давид. – Ты сама видишь, русские напали на нас.
– Не верю, – покачала головой Тамара. – Зачем им на нас нападать?
– Хватит спорить, – нахмурился Вахтанг, заметив, что спор пошел по второму кругу. – Надо что-то делать.
– Я могу сказать одно: ее ищут, значит, не надо играть с огнем. Сейчас война. Нас могут расстрелять за укрывательство, – не сводя с Барбары взгляда, сказал Давид.
Барбара почувствовала страшную слабость в ногах. Во рту пересохло. Это звучало как приговор. Она знала, что ее не оставят живой.
«Хотела представить себя на месте приговоренных к расстрелу? – насмешливо спросил кто-то голосом Резо. – И как?»
Она вздрогнула и попыталась сосредоточиться. Но мысли расползались. Она враз забыла все русские слова.
– Что с тобой? – спросила грузинка, заметив как изменилось лицо Барбары.
– Оставьте меня здесь, – предложила Барбара.
– Поздно, – покачал головой Давид. – Если тебя найдут люди Резо, ты расскажешь, что мы видели тебя. Нас начнут преследовать. Задавать вопросы.
– О мой Бог, – простонала на английском Барбара.
– Давайте я посмотрю вашу ногу, – предложила грузинка.
Неожиданно Барбаре в голову пришла идея:
– Вы правы, когда меня найдут, я расскажу, что вы помогли мне выбраться к дороге, но не стали оказывать помощь истекающему кровью грузинскому солдату.
Минуту стояла тишина. Барбара вдруг поняла, что, кроме людей, в этом лесу есть птицы, которые не перестанут петь, когда она умрет. Останутся жить даже насекомые. Как будто ничего не произошло. На нее вдруг навалилась страшная тоска.
Потом Давид что-то сказал на грузинском языке и тут же перевел это на русский:
– Ты не боишься, что нам легче отнести тебя обратно и убить? Никто не видел нас вместе. Сколько стоим, не проехало ни одной машины.
– Ничего вы со мной не сделаете, – уверенно заявила она.
– Пойдем, Вахтанг, – позвал Давид.
– Давно бы так. – Тамара встала на колени и попыталась задрать штанину. Но она была узкой, у нее ничего не получилось. – Надо раздеться.
– Незачем, – провожая мужчин взглядом, покачала головой Барбара. – Как ты думаешь, они отдадут меня властям?
– Где сейчас власть? – женщина сокрушенно вздохнула и сложила на груди руки. – Я не знаю, что произошло на самом деле в Осетии и Абхазии. У нас президент – мальчишка, который больше говорит на английском языке и совсем забыл родной. Наверное, он чем-то насолил Путину и тот приказал войскам идти на нас войной.
– Почему Путину? – удивилась Барбара. – Там новый президент.
– Какая разница, – женщина отмахнулась и неожиданно встрепенулась.
Барбара тоже различила гул двигателей и сразу увидела машины.
– Сиди тихо, – заволновалась Тамара.
Мимо в направлении Гори пронеслись, обдав запахом дыма и пыли, два забитых вещами грузовика.
– Кто это? – удивилась Барбара.
– Такие же, как и мы, беженцы, – пожала плечами грузинка. – Саакашвили заставляет уезжать силой. Нам тоже приказали. А я знаю, нас никто не тронет. Он просто хочет показать миру, что в Грузии гуманитарная катастрофа.