— Кто такие гои?
— Люди Звёздной Раны, имеющие божественное начало.
— Всё равно не понимаю! — чуть ли не закричал от досады Сергей Опарин. — Это фашистская теория — делить людей по сортам!
— А разве вы не делите их в обыденной жизни? Хотя бы по признаку наличия совести?
— Да-да, — признался он, смущённый. — Это я понимаю…
— Дарвины придумывают законы, то есть определяют правила игры, условия, чтобы не пожирать друг друга. И всё равно поедают своих соплеменников, потому что невозможно создать заповедей выше, чем законы совести. Их влияние очень сильно и воздействует незаметно. В один прекрасный момент вдруг обнаруживаешь, что у тебя вместо чувств начинают появляться страсти. Вы разделяете эти понятия — чувства и страсти? Можете себе представить, что будет, если произойдёт полная подмена? Человек обретает демоническое начало.
— Почему-то никогда ничего об этом не слышал, — признался Опарин. — Но всё время верил, что произошёл не от обезьяны.
— И не услышите… И не вздумайте писать! Вас немедленно объявят фашиствующим журналистом.
— Какой смысл цивилизованному Дарвину воспевать эволюцию человека из обезьяны? Когда по логике вещей он должен всячески это скрывать?
— Была цель — низвергнуть гоев, — невозмутимо, как перед студентом, стал излагать Насадный. — Приземлить божественную природу той части человечества, которая всегда довлела над обезьяньей природой дарвинов, стереть разделяющие грани материалистической теорией эволюции. В прошлом веке тоскующий разум человека был падок на новомодные и оригинальные теории. Но всё началось много раньше, и основоположником был известный вам Аристотель. Он вскормил и послал Александра Македонского в его знаменитый поход с единственной целью — уничтожить все древнейшие памятники истории существования человека благородного. Так была сожжена Авеста, подобная участь ожидала и Индийские Веды, если бы против этого не восстала его армия. Поистине великий полководец, гой из царского рода, прозрел, когда уже было поздно. Его умертвил посланник Аристотеля. А из его учения выползли все самые мерзкие теории, в том числе дарвинский марксизм. Но как бы они ни старались, стереть эту грань невозможно лишь по одной причине: дарвины живут на свете всего один раз, тогда как гои, имея другую природу, — по сути, вечно. Отсюда и возникает зримый отличительный признак — иные мироощущение, совесть, отношение к власти, к жизненным ценностям. Кто живёт в материальном мире, тот может объяснить всё, но это ещё не значит найти истину.
Опарин долго молчал и затем, чувствуя родственную душу, неожиданно предложил академику поехать вместе с ним на Таймыр.
— У меня есть деньги на экспедицию! — заверил он. — Впрочем, нет, я хотел сказать… есть цель. Есть информация! Через несколько десятков лет тёплые океанические течения изменят русла и уйдут в северные моря. Потоки тёплых рек сойдутся в районе Таймырского полуострова и Северной Земли.
— Я устал, — признался Насадный. — И ещё не так стар, чтобы ездить по местам, где мне было хорошо… И вам не советую.
* * *
Он не послушал совета и, покидая заваленный камнями дом академика, уже решил ехать на Таймыр, чтобы самому посмотреть на Астроблему и родину человечества. Пора было отказываться от всевозможных толков, учений и воззрений, а начинать строить собственное представление о Беловодье.
Он взял деньги, какие были на счету фонда, и вылетел в Латангу через Красноярск. И вот здесь, поджидая свой рейс, он обратил внимание на объявление в местной газете, вызвавшее сначала усмешку, а затем крайнюю обеспокоенность. «Компания „Белые Братья“ приглашает к совместному, строительству общества двадцать первого века! Всех россиян, уставших от экономических и социальных кризисов, от дурных политиков и преступной среды, всех русских людей, стремящихся жить традиционной общинной жизнью, всех, кто чувствует себя бездомным, гонимым и несчастным, мы готовы принять под свою защиту. Каждый получит посильную работу, благоустроенное жилище, бесплатное медицинское обслуживание, образование и достойную жизнь в экологически чистом районе нашей планеты. Преимущественным правом пользуются мужчины и женщины от шестнадцати до пятидесяти лет — возраста мечты, созидания и надежд! Мы ждём вас, чтобы вместе вступить в третье тысячелетие!»
И было несколько контактных телефонов…
Опарин не сразу понял, что это — конкуренты! Причём уже развернувшие свою деятельность, если дают такие объявления. И не где-нибудь, а здесь, в Сибири, в относительной близости от Беловодья! Благородная, оригинальная мысль всегда носится в воздухе и выигрывает тот, кто первый ухватил и реализовал её.
И не благодарное это дело — идти за счастливчиком следом, подбирая за ним отвал отработанного материала.
Он несколько раз порывался связаться с этими «Белыми Братьями» (уж не одноимённая религиозная ли это секта, некогда процветавшая в Питере?) и уже снимал телефонную трубку с автомата, но всякий раз спохватывался, что не готов к разговору с конкурентами: что им сказать? Замысел он свой не запатентовал, предъявить права на идею нельзя, а потом, — эта компания уже работает, уже созывает несчастных и готова предоставить им всяческие блага, тогда как он лишь ищет подходы к реализации своих устремлений. Разве что побеседовать на предмет обмена опытом?..
Некоторое время Сергей ходил и успокаивал себя, что Сибирь огромная, что благотворительного дела тут хватит всем и важно сейчас точно установить, где же существует Беловодье. А установив, можно достаточно легко обойти всех конкурентов, ибо другой страны счастья на земле не существует.
Потом, уже в самолёте, он всё-таки пожалел, что не позвонил и не выяснил хотя бы примерного месторасположения «Белых Братьев». Ведь это ни к чему не обязывало, а на обратном пути, в виде получения опыта и истинного представления о благотворительной компании, можно было использовать известный журналистский приём: принять приглашение, войти и увидеть всё изнутри.
Первое, что бросилось ему в глаза на стене латангского аэропорта, — реклама «Белых Братьев», весьма напоминающая агитплакаты комсомольских строек: улыбающиеся, красивые мужчина и женщина в белом стояли на фоне сверкающего стеклянного купола — космического сооружения! — и звали за собой. Правда, строитель общества двадцать первого века немного смахивал на Шварценеггера, а женщина отличалась от комсомолки коротенькой юбочкой и заметной сексапильностью.
Ниже была надпись: «Белый Город — город будущего!»
У Опарина сразу же от обиды защемило сердце: они успели раньше! Это же надо — с кровью родить идею, пройти такой путь, с великими трудами установить местонахождение Беловодья, чтобы приехать сюда и обнаружить свой воплощённый замысел!..
«Белые Братья» всё делали правильно, последовательно и изобретательно, будто мысли его считывали! Только вот не они, а он шёл по их следу, совсем с коротким отрывом: судя по новенькой рекламе, развернулись они недавно — год или максимум два назад, а это ещё обиднее…