В глаза ударила пустота. Вадим заглянул в один отсек, в другой, в «сходняковку» вошел. Сухо, тепло, на стенах обои. И тишина, и пустота. Только пара стульев разбитых валяется.
– Умер подвал, – тихо сказала за его спиной Ириха.
Они были здесь одни. Гирла остался на улице.
– Как это умер? – не понял он.
– Переросли мы его, – с легкой грустью произнесла Ириха. – Теперь наша «контора» в другом месте...
– Так какого крена мы сюда приперлись?
Он уже весь с головой был в настоящем, а она зачем-то окунула его в прошлое.
– Чтобы ты не забывал про старое...
Правильно, не забывай, мол, о прошлом. Ведь именно ей он обязан настоящим...
* * *
Это здание бывшей музыкальной школы на краю города Вадим помнил заброшенным, с выбитыми окнами, без дверей, с облупленной штукатуркой. Теперь его трудно было узнать. Заборчик аккуратненький вокруг него, облицовка из белого кирпича, на стеклах оконных ни пятнышка. И внутри все в полном ажуре. Ремонт капитальный, обоями дорогими стены обклеены, ковровые дорожки на полу, пальмы в кадках приветливо улыбаются.
Ириха провела его к помещению с широкой лакированной дверью. В приемной сидела секретарша. Белокурая симпатяжка в черной короткой юбчонке. Она вскочила при их появлении и распахнула кожаную дверь в просторный кабинет.
– Проходи, садись, – кивнула Ирина на кресло за столом. – Теперь это твое место...
Вадим сел, вытянул ноги, окинул взглядом кабинет.
Новая канцелярская мебель, мягкий ковер на полу, длинный стол со стульями вдоль стены. Пахло лаком.
– Теперь тебе быть председателем кооператива, – сказала она.
– Какого кооператива? Рэкетирского? – развеселился он.
– В точку попал, – засмеялась она. – Только кооператив швейным именуется. Там, в цехах, джинсы шьют из варенки, куртки... Но это все пыль в глаза... А в этом кабинете каждое утро бригадиры мои собираются, иногда звеньевые...
– Слушай, Ириха, я понимаю, что ты дело круто развернула. Но как далеко ты зашла? И что значат все эти «бригадиры», «звеньевые»?
– Мы, Вадим, бандиты... Да ты не бойся этого слова. Бандиты мы и есть. – Ириха рассеянно посмотрела на него. – И зашли мы далеко. Весь город под нами. Рынок продуктовый, барахолку мы под себя подмяли, рестораны все коммерческие, бары, кафе. Ржавого данью обложили... Помнишь его?
– Помню, – механически отозвался он. Лицо его было напряжено. Глаза горели азартным огнем... Шутка ли, весь город Ириха подобрала. Весь город!
– И «цеховиков» на карман поставили. А это огромные бабки... И крови реки пролили...
– Крови?! – Вадим вздрогнул, покосился на Ириху.
– А чего ты удивляешься?.. – жестко усмехнулась она. – Если в твое время Мухомор Каурова из-за горстки «шмали» разменял... А мы гораздо круче впрягались...
– Да, было дело, хлопнул Каурова Мухомор... – задумчиво проговорил он. – А где он сейчас, Мухомор?
– Нет его, весь вышел! Своими руками его мочканула... Отколоться он от меня вздумал...
Глаза Ирихи хищно заблестели. Никто не смеет идти против нее...
– Но можно же было и просто ему по чайнику настучать...
– Нет, Вадим, не так все просто... «Хрусты» нам нужны были. Потом «стволы»...
И ровным, лишенным всяких эмоций голосом она поведала ему во всех подробностях о том, какие события произошли, пока его не было.
История с обувью, военные склады, наезд на Ржавого, рестораны, кафе, разборка с Костылем, вражда с его преемником, противостояние ментам, покровительство вора в законе Совы... И как итог, весь Краснинск под его командой. Сотня «быков», поделенная на «бригады» и звенья, пистолеты, израильские автоматы, гранатометы. Ко всему этому пришла Ириха не просто так. Сама жизнью рисковала и других под пули подставляла. Нет больше Весла, Самовара, Мухомора. Борзого он не знал. И уже не узнает никогда. И чужой крови пролилось немало...
И эта кровь не последняя. На их территории пока все спокойно. Да тишина эта обманчива. Наверняка где-то и кто-то точит ножи на лакомый кусок. Или «синий» синклит, или такой же молодняк, как и они. Не сегодня-завтра кто-нибудь да попытается «резать пирог»... Да и сам он не станет сидеть сложа руки. Ведь это не его заслуга, что команда так высоко взлетела. Но он будет делать все для того, чтобы она взлетела еще выше. Команда крепкая, огневая мощь такая, хоть в бой против «духов» бросай. На Москву надо наезжать...
– Вадим, я сделала много, – вывел его из задумчивости голос Ирихи и ее кинжальный взгляд, направленный в него. – Ты должен быть доволен...
– Я доволен...
– Ты должен помнить, что все это я сделала не для тебя, а для нас с тобой...
Ее глаза заблестели.
– Я знаю это... Да, мы должны держаться вместе, – признательно глядя на нее, сказал он.
– Точно. Только вечером об этом поговорим. Сейчас некогда... Вставай, по точкам тебя проведу. Посмотришь, кого наша братва пасет...
Домой вернулись они глубокой ночью.
По рынку прошлись, с пацанами из бригады Вована перетерли, по ресторанам прошвырнулись, по барам, на путан под «Красой» посмотрели, как братва их опекает, глянули. Братки Вадима почтительно называли Ящером, смотрели на него с интересом. Как же, легенда ходячая. Ведь даже когда его не было, команду его ящеровской называть продолжали. И сейчас бы называли так. Но теперь под ними весь город. Поэтому братва ныне краснинской именовалась...
Много исходил Вадим. И в «Красе» посидел с бригадирами. Из них он только Гирлу и Вована раньше знал, теперь был знаком с каждым. Грех было не опрокинуть с ними по сто граммов. Ему льстило, что его слушают как старшего, побаиваются. Нравилось ощущать свою власть...
И, самое странное, он совершенно забыл о своем увечье. Ни кто другой, ни он сам за весь день не обратили внимания на его легкую хромоту. Как будто и не было никакого протеза. И все-таки он устал...
– Вот мы и дома, – облегченно вздохнул он, когда за ними с Ирихой закрылась дверь квартиры.
Их квартиры...
– Дома... – осмысливая его слова, повторила она.
Да, дома. Они будут жить вместе, всегда...
И Вадим пошел в наступление. Как шашкой рубанул:
– Выходи за меня замуж...
Она восприняла его предложение как должное.
* * *
Они лежали, обнявшись, в постели. Ему было хорошо с Ирихой. И ей с ним тоже. Секс с ней настоящее блаженство. И отныне каждый день он будет спать с ней... А если спать каждый день с Леной?
Вадим вздрогнул и поспешил отогнать от себя предательскую мысль.