Я отбросил жестянку в сторону и, поправив на плече автомат, шагнул в неизвестность.
– Если бы ты знал, как она над нами издевалась! – вдогонку мне сказала Лидочка.
– Кто? Инна?
– Ну не я же!.. Она у нас надсмотрщицей была. Мы руду дробили, а она командовала нами. Кто не слушался, тех она била!
– А что, были такие, кто не слушался? – удивленно спросил я. – У нас, например, все бригадира слушались…
– А ты?
– Тоже слушался, пока не прозрел.
– Я тоже прозрела… – неуверенно сказала Лидочка. – Ну, не совсем, но понимала, что меня закодировали… Ужасное состояние. Гребешь, как раб на галерах, еще этому и радуешься… Если нас вдруг поймают, я обратно не вернусь. Лучше застрелюсь!
– Не надо стреляться. Нормально все будет. Прорвемся… Значит, Инна у вас надсмотрщицей была? А почему она тогда в бараке оказалась?..
– Кому-то из начальства не угодила. Закодировали ее и в барак отправили. На самое дно, что называется, сбросили…
– Закодировали, сбросили. Как все просто. Как будто не человек, а мусор какой-то…
– Ты сам в этой упаковке был, сам все понимаешь.
– Да уж, да уж…
Я замолчал, чтобы не тратить силы на разговор. Дорога трудная, сплошной бурелом – стволы деревьев на пути, как препятствие для лошадей на конкуре.
А скоро мы и вовсе уткнулись в болото. Сначала почва просто колыхалась и хлюпала под ногами, а потом начались непроходимые топи. Такое ощущение, что в этих местах снимали фильм «А зори здесь тихие».
– Не пройдем, сгинем, – отчаянно мотнула головой Лидочка.
– Если здесь болото, значит, где-то рядом река.
Я был похож на оптимиста, который, вляпавшись в коровью лепешку, надеется прибавить в росте на сантиметр-два, потому как навоз – превосходное удобрение.
– Тупик это, а не река, – покачала головой Лидочка и, привычно уже отмахнувшись от облачка гнуса, обессиленно села на гнилую корягу. – Не туда пошли… Да и я не туда нас вела, – немного подумав, добавила она.
– А куда нужно? – спросил я, вспомнив, как вчера ночью она вывела нас к зимовью.
– Обратно возвращаться.
– Куда – в Огонек или на рудники?
– В Огонек, туда все свозят…
– Что все?
– Золото… Да дело не в том. Дело в вертолете… Мы отсюда только на вертолете сможем выбраться…
– Ну, есть и другие пути, – сомневаясь в этом, поскреб я опухшую и зудящую от укусов щеку.
– Тупик вижу, а путь – нет.
– Вертолет наверняка охраняют.
– Само собой. Но у нас оружие…
– Против толпы мой «Бизон» хорош только в стаде себе подобных. А он один… Я, может, и авантюрист, но не до такой же степени. Нет, ничего хорошего из этого не выйдет, – категорично мотнул я головой. – А плохого и в тайге полно…
– Я же видела, как ты охранников раскидал. Сколько их было? И ты один против них, без оружия…
– Мне просто повезло.
– И сейчас повезет! Я знаю, где вертолетная площадка!
– Возле «Сель-Клуба»?
– Ну вот, и ты знаешь! – обрадовалась Лидочка.
– Не знаю, а предполагаю. Вертолет я там не видел…
– А я видела. Нас на вертолете сюда привезли. А потом был этот ужасный… э-э, Илья Семенович… Да, я слышала, как пилоты переговаривались. Они сказали, что обратным рейсом золото повезут… Представляю, сколько там золота!
– Сколько?
– Да килограмм тридцать, не меньше. Его раз в две недели вывозят…
– Куда?
– Этого я не знаю… Наверное, туда, откуда нас привезли. В Черногайск, я думаю…
– Ты умеешь управлять вертолетом?
– Нет.
– Я тоже.
– Но мы можем захватить пилота!
– Мало того, что миссия невыполнима, она еще усложняется…
– Ну почему невыполнима? На тебе форма охранника, подойдешь к вертолету, а там…
– Что там? – оборвал я потянувшуюся паузу.
– Не знаю… – обескураженно мотнула головой Лидочка. И с отчаянной надеждой посмотрела мне в глаза: – Ты сильный, ты обязательно что-нибудь придумаешь…
– А если нет?
– Тогда мы навсегда останемся в этой тайге. Нас или убьют, или вернут на рудник… Как ты думаешь, что лучше?
В ответ я, плотно сжав губы, надул щеки. Знак вопроса и восклицания в конце длинной фразы из сплошных сомнений. Как тот былинный богатырь, я стоял на перепутье трех дорог. Прямо идти – в болоте сгинуть, вправо – от гнуса и голода смерть принять, влево – глядишь, и прорвемся…
Я выбрал третий путь. И чем ближе подходил к вертолету, тем жирней и ощутимей становился мой шанс на спасение.
Лидочка, оказалось, знала дорогу к Огоньку, вывела меня к поселку, на окраине которого, как на заказ, между клубом и плотной стеной подлеска, опустив к земле лопасти, стоял «Ми-2».
Приближаясь к поселку, я больше думал о том, чтобы обойти его стороной, чем о захвате вертолета. Отсюда я уже мог найти место, где была спрятана моторная плоскодонка, на которой можно было выйти в Подкаменную Тунгуску. Но из зарослей подлеска, куда уверенно провела меня Лидочка, я увидел вертолет, возле которого под присмотром одного охранника нервно прогуливался пилот. Небо затягивалось грозовыми тучами, и он явно торопился поскорей убраться из этих мест. Но, видимо, он должен был забрать на борт какой-то груз, поэтому и не мог взлететь немедленно.
Мы с Лидочкой уже придумали, под каким предлогом подойдем к вертолету. Мне придется изображать охранника, а ей – пойманную мной беглую рабыню, которую я должен отконвоировать в «Сель-Клуб» мимо вертолета. Ситуация сейчас как раз располагала к такому спектаклю. Охранник на площадке находился в гордом, но беспомощном одиночестве. Его я уложу на траву, а пилота загоню в кабину, и мы под моим чутким руководством поднимемся в воздух, а там уже будет видно, куда лететь. Хорошо, если запаса горючего хватит до самого Черногайска.
Я прикинул, сколько времени нам потребуется, чтобы добраться до вертолета. Минут десять, не меньше. От «Сель-Клуба» до площадки ближе, к тому же к ней проложена гравийная дорожка. Если бегом, то путь от клуба до винтокрылой машины у охраны займет минуты две. А если на машине?.. В любом случае разница во времени явно не в нашу пользу, тем более что люди Пальмира могли открыть стрельбу по вертолету от самого клуба. Но как быстро охрана базы отреагирует на захват вертолета? Может, нам перекроют кислород в самом начале пути, едва мы с Лидочкой высунемся из подлеска, но если повезет, нам все-таки позволят подняться в воздух… Всего один охранник и фактически беззащитный пилот. Чертовски соблазнительная комбинация, и чтобы ее использовать в полной мере, я должен был начать действовать прямо сейчас.