Мне пришлось внутренне отключиться, чтобы не слушать бравурный треп любвеобильного водителя. Да и дорога скоро закончилась. Он довез меня до Кольцевой автострады, а сам поехал дальше. Пешком я добрался до ближайшей остановки, на троллейбусе до станции метро. Спустился под землю, и такая тоска вдруг на меня накатила... Не повезло Пашке: не вернулся он с войны. Лежит себе сейчас в земле, и ничего ему в этой жизни не нужно. А я живой. И не знаю, хорошо это или плохо. Может, было бы лучше, если бы я вместе с Пашкой в землю лег?..
Надо будет у Пашки спросить, хорошо в земле или нет? Почему бы не съездить к нему за советом?.. Точно, в деревню к нему поеду под Саратов, родителей его навещу – расскажу, каким хорошим парнем он был... Да, надо бы к нему на могилку съездить, давно пора. А заодно из Москвы уехать... В Сочи я много думал о Вике. И тянуло меня к ней, но не так сильно, что хотелось бросить все и лететь к ней. Зато когда в Москву вернулся, так словно какая-то сила на аркане меня к ней потащила... А может, мне совсем из Москвы уехать?.. Может, обратно в Чечню податься, по контракту. Не за деньгами, нет, за смертью...
В какой-то момент мне показалось, что я схожу с ума. Но вышел из метро, и сумерки в голове развеялись. И на душе полегчало. А когда зашел в подъезд своего дома, снова накрыло. Какой-то шум в ушах, какие-то голоса... А потом начались и видения. Створки лифта открылись, и я увидел стоящего лицом ко мне Пашку... Видать, крепко Кеша к моей голове приложился.
– Корней, ну наконец-то! – весело улыбнулся и распахнул объятия Пашка.
Он радовался так, как будто долго ждал меня и наконец дождался... А может, и в самом деле ждал? Может, и дождался... Я должен был подняться на девятый этаж, но, кажется, вознесся на небеса... На лифте?! Нет, я живой. Просто сошел с ума... А раз у меня сдвиг по фазе, то покойников бояться не надо. Тем более что это всего лишь видение. Говорящая галлюцинация.
– Пашка...
Я тоже улыбнулся. Но наверняка это была улыбка идиота.
– Где тебя носило? – спросил он. – Мы уже в милицию обращались...
– Мы?! – с той же улыбкой веселящегося дауна выдавил я.
По идее я должен был обнять Пашку. Как-никак он мой друг... Покойный друг... Но я же не должен бояться мертвецов. Я должен обнять Пашку... Должен, да только спина словно приросла к стенке лифта. И ноги как будто онемели...
– Ну, в смысле родители твои. Да и я волновался... Я вчера вечером приехал. А тебя нет...
– А ты есть?.. Пашка, тебя же нет. Ты же погиб...
– Кто тебе такое сказал?
– Сам видел...
– Это я в коме был... Меня в цинк уже класть собирались, а я очнулся...
– В цинк? Очнулся?.. А шея? У тебя была сломана шея...
– Всего лишь вывих... Вернее, очень сильный вывих. Врачи мне даже шансов не оставляли. Думали, что ласты склею. А я уже через неделю после операции в туалет сам ходил...
– Пашка, я сошел с ума, да?
– Нет. Не только ты решил, что я труп. Меня в «вертушку» грузили как «двухсотого»... Слушай, ты думаешь, что у тебя глюки?..
– Павел, с кем ты там разговариваешь? – услышал я голос отца.
А вот и он сам. Он и Пашку видит, и обращается к нему... А может, и он сам тоже видение.
– Да вот, сынок ваш, стоит как истукан...
Пашка мог бы и не говорить ничего. Отец и сам увидел меня. А мой идиотский вид бросался в глаза.
– Думает, что я привидение...
– Живой твой Пашка. Живой, – улыбнулся отец.
Наконец-то я осознал, что сумерки в моей голове не настолько плотные, чтобы общаться с покойниками... Значит, жив Пашка.
– А я-то думал... – кивнул я, соглашаясь.
– А я живой! – снова распахнул объятия Пашка.
Да, он действительно был живой. И все же по моей спине пробежали мурашки, когда я обнимал его. А вдруг он сейчас превратится в скелет? Или исчезнет... Но Пашка не превращался и не исчезал. Мы вместе зашли в квартиру, где мне пришлось выслушать упреки от матери. Где я был? Почему не позвонил?.. Я ее понимал, поэтому не оправдывался. И про саднящую шишку на затылке ничего не сказал. Потому быстро успокоилась. А после завтрака вместе с отцом уехала на работу. Мы же остались в Пашкой вдвоем.
– Как насчет этого? – спросил он, выставляя на стол бутылку.
– Двумя руками «за»!
Ошибется тот, кто подумает, что мне хотелось выпить. На самом деле мне очень-очень хотелось выпить. Напиться, с другом пообщаться, а потом забыться...
– Родители твои меня хорошо приняли, – откупоривая бутылку, сказал Пашка.
– Хорошо, меня вчера не было, а то бы я тебя, заразу, прибил... Говоришь, сразу после операции оклемался. Это сколько же времени прошло?
– Много...
– И ты только сейчас дал мне о себе знать...
– Да ты знаешь, тут такое дело... – замялся Пашка.
– Что?
– Да письмо от Ленки получил... Замуж она вышла... Такая тоска на меня навалилась, жуть... До сих пор в себя прийти не могу... И это, Танюху твою тоже окольцевали...
– Уже не мою...
– Ну да, у тебя же Вика. Как у тебя с ней?
– А тоже замуж вышла. И тоже за другого... Еще зимой...
– У них, у баб, что, эпидемия началась?.. А ведь тоже письма писала, ждать обещала, да?
– Письма сестра ее писала... Помнишь, как в кино про войну, кто-то варежки вязаные на фронт слал, а кто-то письма. Такая же беда... А-а, не хочу об этом... Ну, давай за тех, кто там!..
Выпили по одной, по второй. А там и бутылка закончилась, которую Пашка с собой привез. Единственная бутылка. Но, как говорится, дурное дело нехитрое. Пашка сходил в магазин. Оказалось, что не дурак у меня друг. Это дурака пошли за бутылкой, он одну и принесет. А Пашка принес две.
– Как же так, Корней, мы там кровь проливали, а эти суки... извини, что я так о твоей...
– А она и есть сука, – оборвал я Пашку. – Только ты все равно так о ней не говори...
– Любишь?
– Лучше бы разлюбил...
– А у меня переболело...
– Тебе легче... Ты в институт собирался поступать?
– Поздно уже. Вступительные экзамены уже закончились... Да и не хочу я, перегорело...
– Загорится. На следующий год поступишь...
– Если работу хорошую не найду... Сейчас в Москву все едут. С работой здесь нормально. В охране хорошо платят, ну, лучше, чем у нас...
– В какой охране?
– Ну, есть же охранные фирмы. Гостиницы там охранять, казино...
– Швейцаром быть? Уродам всяким кланяться... Они наших баб, а мы им кланяйся?..