– Верить нужно. Верить! – встряхнул он себя изнутри.
– Что?
Оказывается, эти слова, похожие на заклинание, он произнес вслух.
– Верить, говорю, нужно, что все будет хорошо. Верить, и тогда все будет.
– Знаешь, мне хочется тебе верить, – ласково посмотрела на него Катерина.
– Верь.
Может, и нереальной казалась мечта беглых разведчиков, но ведь они уже сделали второй шаг к ней. Им нужны были деньги, и они отправились их добывать. Валентину они уже доверяли, но надело брать не стали: боялись, что по своей неопытности он может фатально напортачить. Что ж, он понимал их. И ждал, когда они вернутся с добычей. Или без нее. Или вместо них появится милиция, чтобы вернуть его обратно в лагерь.
Он понимал, что его новых товарищей может постигнуть неудача, что кого-то могут убить, а кого-то арестовать. Возможно, кто-то сломается на допросе, расскажет, как найти беглого зэка Полунина… Но Валентин уже сделал свой выбор. Страшно ему или нет, но он остается с разведчиками. И будет ждать их на базе, мысленно желая им удачи.
– Эта проклятая Чечня, она все разрушила, – чуть не плача, сказала Катерина.
– Что все?
– Жизнь мою разрушила… Олег в контрактники записался, поехал в эту долбаную Чечню. В плен попал. Ему сначала все отрезали… А потом и самого зарезали, как барана. Потому что контрактником был… При чем здесь это, контрактник он или нет? Это же повод, чтобы над человеком поиздеваться. Чтобы убить… Эти боевики – хуже зверей.
– Спорить не буду.
– Спорь не спорь, а все ясно. Мужа убили, Ваня чудом выжил. А ребят они подставили, боевиков за мирных граждан выдали… Ребята умирали за свою страну, а их изгоями за это сделали, ищут теперь, чтобы убить, как будто они собаки бешеные… И правильно они делают, что государство грабят!.. Может, и не совсем правильно. Но я их точно не осуждаю!
– Я тоже.
– Ты-то к ним как попал?
– Так и попал. Сбежал вместе с Юрой.
– Теперь всю жизнь бегать будешь. Даже не знаю, какая будет у тебя эта жизнь, длинная или короткая.
– Какая ни будет, вся моя.
– Ну да, ну да, твоя жизнь, тебе и решать, как жить дальше.
– Я уже все для себя решил.
– Это хорошо, что ты решил… Спать надо ложиться, вставать скоро. На утреннюю дойку. Такая вот у нас в деревне жизнь…
– Не страшная у вас в деревне жизнь, – усмехнулся себе под нос Валентин.
Раньше, когда он жил в Москве, на свободе, ему даже в голову не приходила мысль, что можно жить в деревне. Но сейчас бы он не отказался от такой перспективы. Жить в деревенском доме, держать хозяйство, огород, вкалывать от зари до зари, есть грубую натуральную пищу. Он чувствовал в себе силы, он мог бы развернуться – от огорода перейти к фермерскому хозяйству, к пашне в десятки гектар. Он мог бы взяться за это дело, если бы перед ним поставили условие: оставайся в деревне, а за это тебе амнистия… Но ведь нет у него такого выбора, и, что бы он себе ни выдумывал, опасность вернуться за колючую проволоку никогда не исчезнет… Так что если и придется ему вдруг заняться сельским хозяйством, то где-нибудь в Австралии. А может, и на необитаемом острове. Ведь выращивал же Робинзон Крузо рис и ячмень…
Катерина отправилась спать, а Валентин вышел из дома. Это в Москве, в квартире со всеми удобствами хорошо вставать по ночам, чтобы оправиться, а здесь нужно было ходить до ветру в дощатый домик в нескольких метрах от дома. А на улице дождь, так что надо бегом…
Подземный ход уже был закончен, он тянулся до самой реки, на берегу которой, в камышах, находился плот, способный выдержать разом всех беглецов. Пока дверь в дом была закрыта, Валентин находился в относительной безопасности. Если нагрянут менты, он спустится в погреб и уйдет от них. Катерина закроет люк дерюгой, и никто не узнает, куда делся беглец. Но во дворе существовала опасность быть застигнутым врасплох. Если преследователи перекроют путь к дому, Валентину останется бежать к реке по земле, а не под ней. Его увидят, его поймают… Осторожно нужно передвигаться по двору, прислушиваться, держать чутье заточенным, как говорил Теплов. И чуть что, зайцем прыгать в кусты…
Но во дворе лил дождь, и Валентин сейчас мог думать только о том, как добраться до вонючего домика. Да и какая может быть опасность в такую погоду?…
Он свернул за угол дома, когда сзади вдруг что-то шевельнулось. И тут же чья-то крупная, сильная рука закрыла ему рот, затылком прижав голову к могучей груди. Вторая рука приставила к горлу что-то острое. Похоже, нож.
– Тихо! – прошептал незнакомый голос. – Ты кто такой?
Ответить Валентин не смог, поэтому замычал, мотая головой.
– Закричишь, зарежу!
Человек за спиной убрал с его рта ладонь.
– Валентин я.
– Да мне все равно, как тебя зовут. Что ты здесь делаешь?
– Живу.
– С Катериной?
– Э-э…
Валентин не знал, что ответить. Если вдруг он стал жертвой мента, может возникнуть вопрос, почему он здесь, если не живет с Катериной. Если живет в ее доме, значит, должен с ней спать. Такое вот житейское обыкновение, в которое очень легко поверить. А платонические отношения для деревни – это, пожалуй, патологический случай.
– Ты сам кто такой?
– Илья где?
– Там же, где и Юра.
– А Юра где?
Валентин ощутил, что противник ослабил хватку. Более того, он вдруг почувствовал уверенность, что сможет одолеть его. Отвести нож от горла, сделать захват, швырнуть незнакомца через бедро. Противник сильный, опытный, и поэтому это желание одолеть его казалось безрассудным. Но Валентин все-таки решился…
Когда-то он занимался самбо, знал приемы, и силы в нем с избытком, как у застоявшегося жеребца. Но раньше он был жертвой собственных страхов, он не верил в себя. Сейчас же все по-другому. Он не чувствовал мандраж, его не колотила нервная дрожь, напротив, он ощущал внутренний подъем. И точно знал, что может выплеснуть из себя массу сил и энергии…
Главное в борьбе не сам прием, а то, как выйти на него. И еще нужно поймать рычаг… То, что все это удалось ему, он подумал уже после того, как смог преодолеть верхнюю точку силы, которая требовалась ему, чтобы провести бросок. А требовалось ее чересчур много, потому что противник был и силен, и могуч. И все преимущество на его стороне. Но все же Валентин смог почувствовать себя штангистом, который поднял и, главное, зафиксировал рекордный для себя вес. Он превзошел самого себя, и поэтому дюжий детина с массивной бритой головой оказался под ним. И даже нож отлетел куда-то в сторону.
В тусклом свете уличного фонаря Валентин успел разглядеть грубые, тяжеловесные черты лица этого человека. И вспомнить, где он мог его видеть… Это был Вадим Варенцов, которого все так ждали.