– Ты за ней присмотри. Здоровье у нее уже не то, договорились? – потом притягивает меня к себе, по плечу хлопает. – Прощай, говорит, Сережа. – Я подумал, перед операцией волнуется. Приехал на следующий день, врач выходит и сообщает: «Не было операции. Скончался ваш дядя сегодня утром от сердечной недостаточности». Вот так. Не захотел жить, как Маресьев… Качество жизни… У них, у чиновников такого ранга, были на всякий случай нужные препараты. Тетя Таня не плакала на похоронах…
– Бывает. Я таких историй тоже знаю пару-тройку.
– Олег, тебя Мила просила помочь?
– Я не буду об этом говорить. Это наше с ней дело. Я сказал: у вас есть только убийца. А жертву, уж будьте так милосердны, – не трогайте в этом своем суде.
Слава быстро спросил:
– Говори: ты сделал это из-за Кати?
Олег посмотрел ему в глаза, помолчал…
– Слушай, я тебя сейчас послать хотел, чтоб тему завершить, но, честное слово, почти смешно стало… Я столько лет вместе с Милой боролся за ее жизнь, мы так боролись… Ну, встретил Катю, влюбился, конечно, без памяти, любовницей ее сделал… Но не держи ты меня за мудака… Добить умирающую жену, чтобы приблизить на пару месяцев идиллию с Катей? Какая идиллия! Она была прочно замужем. Она такая честная, чистая, да она бы первая меня возненавидела за Милу. Может, и возненавидела, только сама пока не отдает себе отчет. Из-за Кати еще страшнее было решиться. Не знаю, поймешь ты или нет, но то, что Катя овдовела, ничего не меняет. Мы не можем быть вместе. Между нами призрак Милы. Мила была против. Не могла сказать, но я знал. Если бы не было Кати, я бы сразу застрелился. Мы с Милой стали одним существом. Но не смог. Морочил Кате голову, спал с ней. Подлец и по отношению к ней. Вот такая каша с маслом. Ты доволен? А теперь итог: на суде я скажу, что убил жену, чтобы быть с любовницей, которая ничего не знала. Это сразу внесет ясность и снимет все вопросы.
– Да, конечно. Снимет. Еще как. Я пойду…
Сергей подошел к выходу, потом повернулся:
– Я в этом деле по просьбе Кати. С ее стороны. Вроде свою миссию выполнил. Одного хочется: дать бы тебе по морде, как ты сам любишь делать, чтобы мозги на место встали. Да ты сильнее. И мозги у тебя стальные. Ничего, найдем Кате другого.
Сергей вернулся в кабинет Славы, где все уже стояло на столе, и напился, по его собственному выражению, до поросячьего визга.
* * *
Ирина быстро шла по коридору санатория к номеру Алексея. И вдруг увидела у окна высокую мужскую фигуру. Она сначала подумала, что ошиблась. Он не говорил ей по телефону, что ходит сам. Мужчина повернулся, сделал шаг ей навстречу.
– Ира, наконец-то. Я места себе не нахожу.
Он говорил почти так же, как до болезни, только чуть медленнее, и голос стал немного глуше после операции на артерии.
– Ну, и побежал бы по улице мне навстречу, – рассмеялась она. – Торчит он тут, в коридоре. Вещи собрал?
– Да вроде.
Обратно она вела машину очень осторожно, сама не зная почему. Алексей улыбнулся:
– Ты меня везешь, как хрустального.
– Ты думаешь, почему?
– Навозилась со мной. Боишься, что опять развалюсь, и тебе все сызнова начинать. Не ожидал я, что ты такая упрямая.
– И как ты думаешь, почему?
– Знать бы… Я все помню, Ира, знаешь…
– Да. Шляпников сказал. Все центры уцелели.
– Я все помню с самого начала…
– Не надо!.. Хотя… говори. Ты помнишь, как я привезла тебя в твою квартиру? Как хотела оставить?
– Да.
– Что ты об этом думаешь?
– Ничего. Так было. А потом столько ночей – я в аду, а ты рядом… И временами мне было хорошо в том аду.
– Забывать давай, что ли. Шляпников сказал, что тебе можно все потихоньку. Можем поехать куда-то на лыжах покататься. Правда, это придется согласовать с твоей кафедрой.
– С чем? С кем? Ты хочешь сказать…
– Мерзавцы они, хочу я сказать. Ну, разумеется, я очень долго туда не звонила. Потом позвонила, рассказала, мол, заболел ты в другом городе, не мог дать знать. Спрашиваю, как твои дела теперь… Мне говорит этот тип – зав. кафедрой. Мы, мол, его ждали, сколько могли, а потом уволили по причине отсутствия, другого на его место взяли.
– Ну, понятно.
– Мне это было не понятно. Они ничего не узнавали, не искали, ты – человек одинокий… был. В общем, это длинная истории. Съездим туда на днях. Тебе все оплатят по больничным, ты там работаешь. Отпуск оформим.
– Больничные откуда?
– От верблюда. Да у нас можно купить даже справки о непорочном зачатии.
– Серьезно? Я не знал. Получается, я не безработный. И даже не совсем бедный.
– Ну, не беднее, чем любой другой малахольный профессор.
Они приехали к ней домой, Ирина стала разогревать обед, наливать для Алексея горячую ванну…
– Ира, – заглянул он ей в глаза. – Я не знаю: ты со мной, потому что так получилось или…
– Или я тебя чуть не угробила. Или хотела бросить одного умирать. Или потом притащила на своем горбу, чтобы выхаживать… Или… не хочу тебя отпускать. Если честно, у меня не просто никого нет, но вроде и не было. Я плохо сказала. Дело не в пустом месте рядом со мной. Не чужой ты мне человек. А проще – родной… Не-не-не, не вздумай, ты что, хлюпать решил?.. Мне бы самой выплакать все, что запеклось. Как-нибудь потом. Выберу время, включу музыку и повою…
Алексей опустился перед ней на колени, прикрыл глаза и подумал, что теперь он точно дома.
* * *
Катя вбежала в комнату свиданий, влетела в объятия Олега, затрепетала, замерла, выпала из действительности. Контролер помахал перед ними руками, пытаясь восстановить порядок и рассадить их по разные стороны стола, но через минуту понял, что его никто не заметит, пожал плечами и вышел.
– Олег. – Катя подняла лицо, но он закрыл ей рот поцелуем.
– Нет, ничего не говори. У нас мало времени. Я должен сказать тебе… Ну, что сказать… Что такой, как ты, не бывает на свете. Мне так повезло, меня так пристукнуло, оглушило, ослепило… Я узнал такое блаженство, прошел через такие муки, тоскуя по тебе… Мне ничего не страшно теперь. Мне бог подарил подарок, и как бы все ни пошло, он со мной… Вот и все. Безумно люблю, безумно хочу, не могу от тебя оторваться… Ты сейчас быстро выйдешь, хорошо? Помоги мне, пожалуйста… Подожди еще секунду, – он прижал ее к себе последний раз и прошептал: – Помнишь, ты мне рассказывала в больнице историю про «Последний лист» О’Генри. Я потом купил его книжку. Сто раз прочел этот рассказ… Ты – мой последний лист. Это точно. Иди.
Она подчинилась, побрела куда-то. Потом почувствовала, что ее держат за руку.
– Сережа, – безразлично сказала она.