…Катя с ужасом смотрела, как в двери вошла бригада «Скорой помощи». У Стаса глаза стали совсем круглыми. Из зала попросили всех выйти. Секретарь догнала в коридоре профессора Вятского и позвала в комнату судьи.
– Мне хотелось бы кое-что уточнить, – сказал профессору судья. – Если честно, я не совсем представляю, о каком заболевании идет речь, о каких муках и тому подобное. Проясните, пожалуйста.
– Знаете, я в шоке от всего здесь услышанного, от того, что Олег Калинин – на скамье подсудимых. Нас всех можно рядом с ним посадить. Тех, кто пытался лечить родственников, утративших силы. Дело в том, что больной с таким диагнозом, как у Калининой, умирает в течение года, от силы полутора лет из-за отмирания всех мышц при полном сознании. Не буду описывать эти мучения. Чаще всего мы просто выписываем человека домой, близкие прекращают поддерживающее лечение, его на определенной стадии просто не существует, – и все кончается. Я беру умирающих за неделю до конца к себе, потому что наблюдать это родственникам невозможно. Олег сражался за жену с безумной отвагой. Она лечилась у меня более трех лет. Он доставал лекарства, что-то выписывал из других стран, вычитывал в Интернете. Он верил. Пока он верил, я ему помогал… Потом речь шла просто о том, чтобы облегчать ее страдания. Круглосуточная работа… Потом… должно было быть погружение в ад при жизни. Через него прошли все ее подруги по несчастью. С ней этого не произошло. В тот день они были у меня. Я, честно, не понял, зачем. Теперь думаю, она захотела попрощаться. Со мной приехала Марина, тоже моя пациентка. Говорит, Мила дотронулась до ее руки. Вроде сказать что-то хотела… Олег продлил ее жизнь и сократил смерть, я так бы сказал…
* * *
– Встать, суд идет… Суд вынес решение: признать Калинина Олега Витальевича виновным в незаконном применении эвтаназии по отношению к своей жене – Людмиле… Суд принял во внимание его длительную борьбу за ее жизнь, попытки вернуть ей здоровье. Мы рассмотрели прижизненные записки Людмилы Калининой, в которых она обращалась к самому близкому человеку с просьбой прервать ее муки. Какого рода были эти муки, суд проконсультировал специалист – профессор Вятский, лечащий врач Калининой. Мы не нашли в ходе судебного заседания подтверждения версии обвинения о том, что преступление было совершено из-за другой женщины. Иного мотива, кроме сострадания, у Олега Калинина не было.
…Олег Витальевич Калинин приговаривается к одному году лишения свободы условно. И освобождается в зале суда.
Прошло три года.
Сергей Кольцов проснулся утром от телефонного звонка, посмотрел на определившийся номер, открыл рот, чтобы выругаться, но не успел, потому что зевнул.
– Сережа, дорогой, не ругайся, – мелодично произнесла в трубке Катя. – Я просто уверена: тебе еще никто не напомнил, что сегодня твой день рождения.
– Ой, правда? Ни фига себе – жизнь бурлит. Напрочь забыл. Помню, что вчера по какому-то поводу выпивали, но точно не по этому. Никаких подарков под подушкой. Вот шарю сейчас, как дурак.
– Успокойся. Есть для тебя подарок. У нас предложение. Сегодня у нашего Антошки утренник новогодний на фирме Олега. Ты подъезжай, а? Потом поедем куда-нибудь твой день рождения отмечать.
– И что вы мне купили?
– Слушай. Антону два года, и он уже знает, что заранее спрашивать нельзя. Сразу обоим и вручим. Давай – умывайся, не ешь, мы скоро выезжаем. Встречаемся под елкой.
Катя повернулась к мужу и обняла его за шею.
– Что ты смотришь на меня своими синими глазами? – Она погладила серебристую волну волос над чистым, все еще молодым лбом. Олег поседел в одну ночь после суда.
– Не целуй его, – сказал, вылезая из-за стола, такой же синеглазый малыш. – Антона целуй.
Пока Катя тискала малыша, Олег принес из прихожей шубки ее и ребенка, помог им одеться, взял сумки с подарками всем детям конторы, они вышли из дома, сели в машину. Когда подъезжали к офису, зазвонил телефон Олега.
– Привет, отец семейства. Ничего, что я со своими на ваш утренник приехала? Вот веришь, в моей конторе одни бобыли. Не для кого елку устраивать.
– Конечно, верю, Ириш, – сказал Олег, выходя из машины и принимая у Кати ребенка. – Кого ты еще могла набрать, кроме бобылей.
Ирина с Алексеем и маленьким мальчиком подошли к входу вместе с Калиниными. В вестибюле их уже ждал Сергей.
– Привет. Вы какие-то… Вот прямо типа инкубатора, никогда от вас такого не ожидал. Катька, дай подарок, я без него туда не пойду. Там ревет стихи и песни какое-то чудовище. Говорит, что оно Дед Мороз.
– Ну, ладно, ты ж с ума сойдешь, пока не увидишь, – Катя достала из сумки Олега красивую коробку. – Вот. Это не просто телефон. А ракета какая-то. То есть он может все. Будешь играться все новогодние каникулы.
– Ух ты! Угодили! Ну, спасибо. Мне ж никто никогда….
Закончился веселый и смешной детский праздник. Потом Катя, Олег, Сергей, Ирина с Алексеем и дети отправились в маленький ресторанчик.
– А где Стас? – спросил у Олега Сергей.
– Он во Франции. С женой. Серега, ты не поверишь, но он женился на Ане!
– Это ты не поверишь: я почему-то в таком исходе не сомневался. А что Надежда? Я про нее часто вспоминаю.
– Она в монастырь ушла. Мы ее навещаем, вроде ей там нравится, но странно, конечно…
– Или нет…
Они пообедали вместе, потом вдруг сын Ирины слез с коленей Алексея, подошел к матери и Кате, которые сидели рядом, и басом сказал:
– Мама, мне скучно. Хочу домой.
Катя рассмеялась, погладила его по курчавой каштановой головке, мальчик повернулся и ясно взглянул на нее бездонными карими глазами. На щеках лежала тень необычайно длинных ресниц. Катя подняла глаза на Алексея, он приветливо улыбнулся, просияв светлыми глазами.
…По дороге домой Катя была очень задумчивой.
– Что с тобой? – спросил Олег.
– Красивые глаза у ее сына. Ресницы длинные. Такие глаза были только у одного человека…
Олег прервал ее.
– Это хорошо, что есть еще у одного. Значит, все продолжается. И я всегда буду любить тебя.