Затем глянул на молодчиков, которые стояли по обе стороны от нее. Подал им знак. И в тот же миг сильные руки схватили ее и потащили к трупам бомжих.
Леля хотела заорать. Но поняла, что не может сделать этого. Страх парализовал голосовые связки. Ее поставили рядом с женщиной, которую зарубили у нее на глазах. Ноги подкосились, и она упала на колени. И так же, как та женщина, безумными глазами уставилась на Седого. Словно в кошмарном сне наблюдала, как он подходит к ней. И заносит над ней окровавленный топор.
Леля оцепенело смотрела на него. Еще мгновение, и ее голова расколется надвое.
Но Седой не торопился бить. Казалось, он наслаждается страданиями жертвы.
Леля не хотела умирать. Она хотела жить. Жить! Жить!! Жить!!! И ради этого она была готова на все. Но не могла сказать этого Седому. Страх пережал ей горло. Да и какими словами убедить его, что не надо ее убивать? Страх лишил ее дара речи. Она забыла все слова. Ужас превратил ее в животное…
И вдруг Седой опустил руку, отбросил в сторону топор. Гадко засмеялся.
— Жить хочешь, сучка… Хочешь жить… Хочешь, я спрашиваю?
Леля не могла ответить ему словами. Но зато она могла кивать. И закивала.
— А послушной будешь? — буднично спросил Седой.
До нее не сразу дошел смысл этого вопроса. А когда она поняла, чего от нее хотят, она закивала еще быстрей.
Быть послушной — это значит отдаться ему… Всего-то?.. Да она бы руку дала себе отрубить, лишь бы ей сохранили жизнь.
— Будешь, значит… Это хорошо. Тебе хорошо и мне… Поднимайся…
Седой подал ей руку, помог подняться с колен.
— Как зовут-то тебя?
— Леля…
Страх отпустил ее. Вернулся дар речи.
— А ты вправду ничего из себя девка… Седой сказал это так, будто от кого-то уже слышал о ней.
— Грязная только. И воняет от тебя…
— А это не моя вина, — попыталась оправдаться Леля.
— Не твоя… Ты же не из бомжей?
— Нет… Я случайно среди них оказалась…
— Думаешь, это тебя спасет? — омерзительно усмехнулся Седой.
— Не знаю… — жалобно посмотрела на него Леля.
— Да была бы ты дочерью самого Президента, мне все равно… Но я могу подарить тебе жизнь.
Седому доставляло удовольствие ощущать свое превосходство над ней.
— И ты уже знаешь, что может тебя спасти… Знаешь, я спрашиваю?
Леля кивнула. Да, она знала, чем можно заслужить пощаду.
— Вот и хорошо, что ты знаешь… Пошли…
Он взял ее за руку и повел за собой. За ними двинулись и автоматчики. Снова та же тропинка. Но по ней они вышли на другую поляну.
Несколько длинных изб. Тоже что-то вроде бараков. Одно строение возле другого — чинно в ряд стоят. Между ними аккуратные дорожки, деревянные беседки — что-то вроде курилок. Люди курят — все те же парни в камуфляже. Все без оружия. Слышны голоса, смех. Вроде обычные парни. Только заблуждение это. Обычные парни так просто безоружного человека не застрелят.
— Здесь мы и живем, — сказал Седой.
— Кто это «мы»? — спросила Леля.
— Меньше знаешь — больше живешь, — был ей ответ.
На пути к баракам стоял бревенчатый дом с оградой. Спутниковая антенна на крыше, занавесочки на окнах. Во дворе банька. У калитки часовой с оружием. Он пропустил во двор Седого и похабной улыбочкой проводил Лелю.
В доме три комнатушки. Мебель деревенская. Стол из тесаных досок, двуспальная железная кровать, самодельный шкаф, тумбочка — на ней здоровенный японский телевизор. Магнитофон двухкассетный. А еще затертое чуть ли не до дыр кресло. В него-то и уселся Седой. Расслабился. Замаслившимся взглядом посмотрел на Лелю. Поманил ее к себе. Знаком велел встать перед ним на колени.
— А ну покажи, как ты хочешь жить?.. Леля жить хотела. Пришлось показывать. Ей не нужно было объяснять, что именно нужно показывать… Она старалась…
— Слушай, а у тебя это здорово получается, — похвалил ее Седой, когда все было кончено. Леля только вздохнула.
— Я еще и не то могу, — сказала она. Невесело сказала. Без всякой гордости. А чем гордиться?
— Верю, — похабно хохотнул Седой. — Потому и не буду убивать… Это, сейчас для тебя баньку организуют. Помоешься конкретно. Бельишко свое простирнешь, все такое. Короче, чтобы к вечеру свежая была. Сегодня мы водку с тобой кушать будем. А потом…. Ну, сама понимаешь, что потом… Но ты не бойся, я тебя один иметь буду…
Банька у Седого вроде неплохая. Сначала Леля постирала свою одежду. Грязная, вонючая — но после стирки она будет в полном порядке. Погода хорошая, тепло, солнечно. Пара-тройка часов, и джинсы с кофточкой высохнут. Белье будет сухим еще раньше.
Она вышла из бани совсем голая. На виду у всех развесила для просушки одежду. И Седой, наверное, тоже видел ее бесстыдство. Только ей все равно. Сейчас ей все равно…
Затем она мылась сама. В парилке парилась, веником себя хлестала. Чистая, свежая. Волосы бы феном еще просушить да макияж сделать. Седой бы кончил от одного ее вида… Только ей плевать на Седого. Ублюдок он. Последняя сволочь. Убить такого мало.
Подонок он. А она будет спать с ним. Будет. И никуда ей не деться. Хочешь жить — умей подмахивать. Под Седым.
Леля легла на лавку. Будет лежать и отдыхать, пока не высохнет белье.
Из закрытых глаз на ее щеку скатилась слеза. Леля всхлипнула.
Она здесь. В тепле и чистоте. А Валера и Никита в бараке. Не сегодня-завтра за ними придут. И зарубят топорами на той страшной поляне. Те парни в камуфляже с удовольствием сделают это.
Их трупы сбросят в болото. На дне трясины они буду гнить и разлагаться. А Леля будет жить и трахаться с Седым.
Сейчас она была противна сама себе. Ей бы встать, пойти к Седому, плюнуть ему в рожу, послать его в задницу. Но нет, она никогда не сделает это. Ей хочется жить. И трах-тарарах не самая большая плата за жизнь. Она делала это за деньги. А жизнь куда дороже…
И все же она не должна жить с Седым. Ведь у нее есть Валера. Нет, между ними ничего нет. Пока нет. Но ведь наклевывается… А вдруг она любит его?.. Вообще-то для нее это сложный вопрос. Ведь она в своей жизни никого не любила по-настоящему — только саму себя. Поэтому и пускалась так легко во все тяжкие.
А сейчас ей не нужен никто, кроме Валеры. Не нужен… Только ее никто не спрашивает…
И тут ее осенило…
Вечером они с Седым пили водку. Вдвоем. На столе мясо, рыба, соленая капуста, огурчики. Просто, сытно и вкусно. И водочка так хорошо шла.
Леля уже была достаточно пьяна. Но головы не теряла. Она заранее подобрала нужную музыку. В нужный момент поставила приготовленную кассету. Из магнитофона полилась не быстрая и не медленная мелодия. В самый раз для приватного танца.