– А если я этого не хочу?..
Знает она, что такое дружба с такими вот кобелями. Дети потом от этой дружбы. Никому не нужные дети...
– Тогда я найду себе другую подружку... А тебя оставлю в покое. Вернее, в упокое... Ну что, продолжим операцию?..
Он взял в руку оставленный хирургом скальпель.
– Не-ет!.. – взвыла Анюта.
– А дружить будем?
– Будем!..
– Вот и ладненько... Пока!..
Он повернулся и ушел. К Анюте подошли два санитара. Взяли носилки и покатили ее на тележке. Вернули обратно в палату. Но на этом ее мучения не закончились – она это хорошо знала...
Данила никак не отреагировал на открывшуюся дверь. Страшная духота в камере изнуряла, вытягивала все соки. Данила потерял интерес ко всему, даже к самому себе. Почти перестал реагировать на внешние раздражители...
А потом он привык, что через определенное время в камере появлялся мужик-доходяжка. Он приносил воду, хлеб, менял им с Андреем руки под наручники.
Первое время их держали под прицелом два автоматчика. А потом – всего один. Видимо, Андрей и Данила сами перешли в разряд доходяжек....
И все же он вяло глянул в сторону открывшихся дверей. Но мужика не увидел. Зато заметил, как в камеру влетел небольшой цилиндрический предмет. Из него густо повалил голубоватый усыпляющий дым. Данила даже ощутил подобие радости, когда начал засыпать. Давно уже не спал он так глубоко и крепко...
Проснулся в какой-то комнате. Довольно просторной. Стены, выкрашенные белой краской, лампа дневного света под потолком, стол, тумбочки, две койки – на одной он, на другой – Андрей. Или кто-то другой – Данила не смог определить. Шея не слушалась, отказывалась повернуть голову.
Зато он хорошо видел перед собой железную дверь с зарешеченным стеклянным окошком. И шкаф для одежды. Сразу за ним перегородка – белые простыни, натянутые на деревянную раму. Там, похоже, унитаз.
Данила решил, что он находится в больничной палате. Но не обычного, а тюремного типа.
Он вдруг понял, что лежит на койке без наручников. И тело чистое – не зудит, не чешется. Больничная пижама так приятно ощущается кожей. Воздух в палате свежий. Совсем не жарко...
Только не будет он долго оставаться в этой палате-камере. На пару с Андреем они обязательно найдут способ, как выбраться отсюда. Никто не сможет остановить их...
Джек-Потрошитель думал, что несколько дней карцера высосали из них все силы, волю и желание сопротивляться. А вот не угадал. Пусть он им руки, ноги отрежет, они все равно дотянутся до него, зубами вцепятся в глотку...
Только он об этом подумал, как открылась дверь и появились два дюжих молодца в знакомых шортах и майках, поверх которых небрежно были наброшены белые халаты. А под халатами, возможно, оружие.
Санитары вкатили в палату тележку с какой-то аппаратурой...
Данила не сомневался, что и Андрей наблюдает за ними. И готовится к броску. Или, вернее, он уже готов к нему. И Данила тоже ждет удобный момент. Вот он – один молодец совсем рядом, спиной к нему повернулся. Хороший удар в шейный позвонок, и парень в отрубе. Андрей же сделает другого...
Данила напряг все свои силы и сделал рывок... Но, увы, что-то не сработало. Тело осталось неподвижным. Как будто парализованное. Ни рукой не пошевелить, ни ногой. И Андрей, похоже, в таком же состоянии...
В отчаянии Данила закусил губу – хоть это у него получилось.
Вот, значит, почему парни не боялись – один даже спину свою под удар подставил. Знали они, что Данила и Андрей не бойцы, нет у них возможности нанести удар. Какую-то гадость им вкололи, одеревенели их тела, не слушаются хозяев...
А в палате появился щупленький мужчина в халате. Он спокойно подошел к Даниле. Не глядя ему в глаза, расстегнул пижаму, прилепил к груди какие-то присоски, провода. И к ноге провода подключил, и к руке...
Кардиограмма сердца, догадался Данила. Эти суки решили обследовать их, определить состояние их органов. Чтобы затем вырезать их...
От этой мысли у Данилы стало жутко на душе. И плюс к этому страшное отчаяние оттого, что ни он, ни Андрей не в состоянии оказать злу хоть какое-то сопротивление...
* * *
Влад смотрел в окошко железной двери. И любовался Анютой – так звали его избранницу. Она сидела на краешке своей кровати. И наводила красоту. Смотрела в зеркало и расчесывала длинные роскошные волосы.
Последние три дня с ней проводили интенсивный курс восстановительной терапии. И никаких транквилизаторов. Она заметно окрепла, налилась соком, щечки порозовели, глазки заблестели. И медсестра над ней потрудилась. И косметологом поработала, и визажистом. Расцвела Анюта, персик-девочка, кровь с молоком, пальчики оближешь...
– Все, можно освобождать палату, – отрываясь от окошка, сказал Влад.
– Значит, она переезжает к вам? – сделал вывод Семен Павлович.
– Ну да... Будет моей военно-полевой женой, а что?
– Да ничего... Палата освободится. Мне ведь пациенток девать некуда... Вчера партия была, позавчера...
Как и ожидалось, в их лабораторию хлынул поток женщин, избавленных от плода. И беременных тоже сюда свозили. Шеф сказал, что все источники живого сырья на территории Штатов ликвидированы. Остались только подведомственные ему лаборатории. Сегодня ночью прибудет последняя партия доноров, три или четыре женщины.
И на этом все. Больше поступлений не будет. В течение месяца-двух вырежут всех доноров, сбудут органы. И лаборатория перейдет в режим полной консервации. Но персонал, охрана и бойцы сопровождения – все эти люди останутся при ней. До наступления лучших времен.
И Влад останется. Шеф сказал, что не меньше чем полгода ему торчать здесь. Скучно, не скучно, это никого не чешет. О досуге он должен позаботиться сам.
А он и заботится. С провизией полный порядок. В личных закромах горы копченой колбаски высшего качества, икорки завались, отличной водки, коньяка – хоть упейся. И с подругой дней его суровых проблемы решаются.
Вот Анюту в оборот взял. Спектакль разыграл. Сам от души повеселился. И девочку покорной сделал. Теперь она ему пятки целовать будет, лишь бы только на операционный стол не угодить. И депрессантами ее накачивать не надо, без того на все согласная. Больше брыкаться не будет, это точно...
В штате персонала были две медсестры. Но они отпадали сразу. Во-первых, ни в его вкусе, а во-вторых, врачам и санитарам тоже надо с кем-то развлекаться.
Но есть еще доноры. Среди вновь прибывших Влад лично присмотрел трех прелестных козочек. Но они пока никакие. Их еще в порядок нужно приводить, как Анюту.
Сейчас он будет забавляться Анютой. А потом устроит конкурс красоты. Кто больше угодит ему, ту он оставит при себе. А остальных охранникам отдаст. Им ведь тоже здесь долгие месяцы сидеть, озвереют без баб...