— Ничего, пожалуйста! — возвращая удостоверение, сказал Жабэн. — Чем могу служить?
— Вы работали в Третьем спецотделе Министерства финансов, — начал Арчеладзе. — И, наверное, хорошо знали Сергея Ивановича Зайцева.
— Да! — весело протянул Жабэн и включил телевизор. — Его у нас называли Птицеловом.
— Вы могли бы рассказать о нём? Нарисовать его, так сказать, психологический портрет?
— Да, разумеется! — Он по-барски развалился в кресле. — С точки зрения обывателя, это был честный и чистый человек. Весьма щепетильный в профессиональных делах и очень требовательный. Можно сказать, идеальный начальник. Но кто вглядывался в него глубже, кто имел тонкое зрение и умел улавливать едва заметные полутона, тот мог заметить очень много странного в его поведении и образе жизни. Это был самый скрытный человек, каких я встречал в жизни. Я долго пытался понять, кто он на самом деле, в чём суть его истинного состояния духа. И наконец вычислил его математическим путём.
— И кем же он оказался? — поддерживая выстроенную Жабэном интригу, спросил полковник.
— Наш Птицелов был масоном, — со знанием дела сообщил он. — Причём очень высокой степени посвящения.
— Кем-кем? — неподдельно изумился Арчеладзе.
— Масоном, членом тайной ложи.
— Как же вам удалось вычислить, если ложа тайная?
Жабэн снисходительно улыбнулся:
— Дорогой полковник! В мире очень много тайн, которые объясняются очень легко, если имеешь представление о том, кто управляет миром. Да будет вам известно: во всех государствах контрольные функции над золотым запасом осуществляют только масоны. Они единственные знают истинное состояние дел и, сообщаясь между собой, формируют геополитику.
— Любопытное заключение!.. А кроме расчётов, есть ли у вас фактические доказательства принадлежности Птицелова к тайной ложе?
— Вот так, да? — уточнил Жабэн. — Хорошо, отвечу — есть. Мы жили когда-то с Сергеем Ивановичем в соседних квартирах. Признаюсь вам, я подсматривал за ним. Да, и не стеснялся этого. Вы ведь не стесняетесь, когда подслушиваете и подсматриваете? — засмеялся он. — Все электрические розетки наших квартир имели под собой сквозное отверстие. Можно было наблюдать практически всю жилплощадь… Да! Так вот однажды к Птицелову пришёл совершенно незнакомый ему человек. Предъявил ему своё обручальное кольцо и был принят как высокий гость. Причём разговор вёлся на эзоповом языке, непонятном для непосвящённых.
— Как же вы поняли его? — спросил полковник, будто бы увлечённый рассказом.
— А я его не понял! — признался Жабэн. — Легче было понять птичек в его квартире. Ну что можно подумать, если слышишь такой диалог: «Марс не простит Венеру! Пусть тогда Венера обратится к Урану; Уран возмущён и требует выстелить ему путь сорной травой». Абракадабра!
— Вы правы, — согласился полковник. — Скажите, а вы один возили амальгаму в Ужгород?
Жабэн сделал недоуменное лицо:
— Кого? Амальгаму?
— Да-да, на контрольно-измерительную станцию нефтепровода.
— Простите, полковник, — он развёл руками. — Это тоже абракадабра.
— Почему же?
— Потому что я никогда не возил альмагаму в Ужгород.
— Куда же возили?
— Никуда! — засмеялся Жабэн. — Почему я должен был её возить?
Полковник улыбнулся и дотронулся до руки Жабэна:
— Дорогой Сергей Васильевич… Я знаю, вы давали подписку. Но мне можно говорить всё. В этом нет криминала.
— Я совершенно не боюсь криминала. Но удовлетворить ваше любопытство не могу, потому что никогда не имел дела с амальгамой. С золотом — да. В виде амальгамы оно никогда не поступало на объект.
— Но вывозилось с объекта!
— Увольте, дорогой полковник, — это мне неизвестно.
— А вот один наш общий знакомый утверждает, что именно вы сопровождали около сорока тонн амальгамы в Ужгород, — мягко напирал полковник.
— Кто же мог такое сказать? — искренне изумился Жабэн.
— Юрий Алексеевич Молодцов.
Было заметно, как Жабэн напружинился и взгляд его медленно потускнел. Он сделал большую паузу.
— Теперь мне всё понятно…
— Что именно?
— Простите, полковник, весьма сожалею. Однако я отказываюсь отвечать на ваши вопросы, — скорее всего, он перестал играть. — Вы проницательный человек и должны понять меня. У меня молодая жена, хорошая квартира, пенсия. Я не хочу лишаться всего этого.
— Вас никто этого не лишает!
— Да, но меня лишат жизни.
— Кто? Вам кто-то угрожает?
— Кто — вы спрашиваете? Наверное, тот, кто лишил жизни Юрия Алексеевича, — проговорил он и, прочитав вопрос в глазах Арчеладзе, добавил: — Представьте себе, это так. Сегодня утром Молодцова нашли мёртвым в собственном подъезде.
— Этого не может быть!
— Наверное, вам легко проверить, — развёл руками Жабэн. — Вот телефон. Позвоните в милицию.
Он редко терял самообладание. Тут же на какое-то время полковник услышал звон в ушах и ощутил, как ослабели мышцы.
— Теперь я понимаю, за что убили, — будто бы успокаивая Арчеладзе, сказал Жабэн. — Он тоже был масоном. А они не прощают измены…
Стратиг наставлял: незримое существование хорошо организованной и внутренне собранной системы в среде другой, глобальной системы легко достигается и обеспечивается в том случае, если она не создаёт никаких тайных, конспиративных структур. Лишь в этом случае возникает полное впечатление нереальности, пустоты, ощущение призрачности. Всякий, кто попытается разобраться, исследовать и понять этот незримый предмет, непременно должен прийти к мысли, что всё это — не более чем больное воображение, выдумка, чертовщина или внедряемая в сознание сказка о существовании параллельного мира. Изгои потому и изгои, что их мужчины и женщины напрочь лишены зрения и вертикальных связей. Ко всему прочему, они не религиозны и не в состоянии отнести необъяснимые вещи к Промыслу Божьему, независимо от того, какую религию они исповедуют. Особо же впечатлительные изгои, едва соприкоснувшись с необъяснимыми явлениями, непременно начинают творить кумира, наделяя эти явления сверхъественными силами и возможностями. Нечто подобное произошло и получило широкую огласку на Чувилкином бугре, где жил Драга — гой, присматривающий за одним из земных Путей. (То же самое исполнял пчеловод Пётр Григорьевич.) Изголодавшиеся по высшим Знаниям, люди готовы были обожествлять всех, кто знает дороги и умеет ходить по земле.
Непосредственные хранители материальных «сокровищ Вар-Вар» — Скраги (в просторечье до сих пор сохранилась память о них — скряги), например, никогда не появлялись среди изгоев, подолгу жили в пещерах либо возле них и потому не соприкасались с миром. Так же точно не соприкасались с ним и Варги — гои, добывающие соль Знаний. Но кто носил эту соль на реки мира, кто охранял доступ к ней, вынуждены были находиться в постоянном контакте с системой изгоев, их психологией и ценностями. Поэтому Стратиг учил: не следует создавать никаких новых структур, а нужно очень тонко и осторожно использовать имеющиеся в распоряжении изгоев. Они же, боясь всего, как всякий бредущий во мраке, создали их огромное количество, но не защитились от страха; напротив, стали пугаться сами себя и оказались ещё уязвимее. Чем больше служб, систем охраны и разведки, тем легче подключиться к ним, тем проще воздействовать на события и развивать их в нужном направлении.