— И тут решился?
— Узнал, что ищут…
Полковник молча подошёл к нему, бесцеремонно расстегнул китель майора, содрал его с плеч и вместе с фуражкой отнёс к секретарю в приёмную.
— Пусть у тебя тут посидит «майор», — сказал он. — Понадобится — вызову. — И, положив одежду на стул, вернулся в кабинет.
— Узнал, говоришь, что ищут? А от кого узнал? Мы по радио рекламы не давали.
— В особом отделе части, — сказал майор. — Разговорились с особистом…
— С каким? Кто такой?
— Капитан Рыскаев, мой земляк…
— Рыскаев? — изумился полковник. — Ну и Рыскаев… Ты зайди-ка в соседний отдел, майор, и спроси, чем занимается Арчеладзе. И тебе не скажут, потому что не знают. А капитан Рыскаев в Рязани знает! Вопрос — откуда?
— Мне неизвестно, товарищ генерал, — с неожиданным упрямством проговорил Индукаев. — Мне Рыскаев посоветовал, вашу фамилию дал. Мы с ним подружились, с капитаном…
Арчеладзе опёрся одной рукой на спинку стула, другой — о стол и навис над майором.
— Теперь послушай-ка меня, сынок, — жёстко и резко сказал он. — Всё ты тут складно мне напел. Только вот сробел в самом начале, чего-то испугался. Но потом хорошо говорил, продуманно… Да ведь наврал же! От начала до конца. Единственная правда, что у тебя четверо детей. Остальное — враньё!
— Никак нет, товарищ генерал…
— Ты что, идиот?! — рявкнул Арчеладзе. — Да если бы ты увидел в шахте золото — назад бы не вернулся! Так бы и прикопали в бункере!
— Они не знают, что я видел…
— А когда узнали?.. Ты бы уже валялся где-нибудь с перерезанным горлом! Вместе с напарником! Хотя он ничего не видел…
Майор медленно помертвел, замер, превратившись в каменное изваяние с жёлтым лицом.
— Встать! — приказал полковник. — Отвечай, кто послал?
Индукаев вскочил, вытянулся и снова замер. На лбу заблестел пот. Жёлтый голый череп напоминал обкатанный голыш, а лицо стало непроницаемым и бесчувственным.
— Запомни, майор, — глухо и властно проговорил Арчеладзе. — Не выпущу тебя отсюда, пока не скажешь. В казематах сгною! Твоих детей лишу отца, грех на душу возьму… Отсюда не выйдешь!
Из жёлтого он медленно превратился в серого, набрякло и отяжелело лицо. Полковник обошёл Индукаева, как статую, и сел в своё кресло.
— Есть же какие-то другие ценности, кроме денег, майор, — проговорил он, глядя мимо. — Здоровье, свобода, дети… А ты погнался за деньгами, офицер… Сколько обещали? Миллион? Два?
— Денег не обещали, — вдруг сказал Индукаев. — Квартиру надо… Мне жить негде.
— Всего-то?
— А разве этого мало, когда нет крыши над головой?.. Дадут квартиру, могу остаться в России. Не хочу ехать в Казахстан, а казахов отправляют…
— Кто обещал квартиру?
Индукаева мелко затрясло, заплясали губы — не мог вымолвить ни слова…
— Ну, что раскис?! Кто послал ко мне?!
Майор неожиданно упал на колени.
— Пожалейте детей, товарищ генерал… Скажу, я скажу, только детей, детей…
Полковник никогда не видел в своём кабинете плачущего мужчину…
Кристофер поставил на стол три высоких бокала и тренированной рукой наполнил их из колбы миксера жидкостью, по виду напоминающей какао со сливками.
— Прошу вас, господа. Мистер Прист? Это не отравлено.
Мамонт отхлебнул глоток — по вкусу напиток напоминал кислород, но сильно отдавал миндальным орехом. Пена тихо шипела в бокале, оставляя стенки чистыми и сухими.
— Пить следует маленькими глотками и быстро, — поучал он, опрастывая свой бокал. — «Валькирия» усваивается уже во рту, но это не наркотик и не алкоголь. Все компоненты приготовлены из натуральных продуктов и газов. Никаких квасцов, дрожжей, холестерина. Это уникальный и божественный напиток. Сегодня вам можно не обедать: достаточное число калорий вы уже получили.
Мамонт отпил чуть больше половины и отставил бокал. В гортани и носу приятно пощипывало, как от хорошего шампанского.
— Вы приехали в Россию как рекламный агент? — спросил он.
— Мистер Прист, «Валькирия» в рекламе не нуждается, — Кристофер, улыбаясь, смотрел на Дару. — Вся реклама — попытка сбыть негодный товар. «Валькирия» пойдёт по России из рук в руки, без фирменных магазинов и торговых палаток. Она пойдёт, как таинственная женщина, которую желают все и все провожают жадными взглядами. Вы слышали о таком продукте, как гербалайф? Это основанное на травах сбалансированное питание. Нет, мы не имеем отношения к Марку Хьюзу и его гербалайфу, но давно и пристально наблюдаем за его опытом, должен сказать, весьма полезным для нас. Нравится его идея, размах и напор. «Валькирия» обольстит Россию таким же путём, но более стремительным, ибо имеет другие качества и очень низкую цену. Мы не имеем намерений зарабатывать на этом миллиарды. Пусть дистрибьютеры получат продукт бесплатно и продают по цене, установленной нами, пусть они зарабатывают себе на жизнь. А отсюда, из России, «Валькирия» отправится завоёвывать мир.
Мамонт прислушивался к собственному состоянию. Сначала по телу разошлось благодатное тепло, затем в суставах и крупных мышцах спины появилась лёгкая и тоже приятная ломота, как после хорошего сна. Хотелось потянуться, размяться интенсивными движениями: во всём теле ощущалась лёгкость. Наконец, в солнечном сплетении и спинном мозге возник какой-то весёлый, пузырящийся, как шампанское, жар.
— Почему начали с России? — спросил Мамонт. — Ваш напиток имел бы успех на Западе.
— Только из гуманных соображений! — мгновенно ответил Кристофер. — Запад сыт тем, что имеет. Россия голодна, измучена режимами, идеологиями. «Валькирия» — это глоток свободы. Пусть русские испытают её, они заслуживают её в мученической жизни.
— Возможно, вы великий гуманист, — предположил Мамонт. — Но в России понятие «свобода» не значит находиться в некоем состоянии эйфории бездумной жизни.
— Да, возможно, — согласился он. — Вы правы, я плохо знаю нынешние нравы узкого круга лиц, которые называют себя бизнесменами, предпринимателями. В их обществе много людей, которые не уважают закон, почитают первобытные отношения силы… Они — не Россия, эти новые русские. А ту, настоящую Россию, мистер Прист, я знаю довольно хорошо, поскольку давно занимаюсь проблемами русского этноса. Это огромный и неуправляемый народ, заселяющий такую же огромную территорию. Для утверждения нового мирового порядка мало проводимых здесь реформ. Они ничего, кроме хлопот и разочарования, не дадут. И это известно сведущим людям. При том национальном характере, который существует сейчас, вхождение россиян в мировое сообщество всегда будет проблематично. Непредсказуемость, особый род мышления, внезапная агрессивность, поклонение химерическим идеям… «Валькирия» освободит русских от собственной судьбы, которая им самим становится в тягость. Пусть российские мужики пьют этот божественный напиток, а не водку. Пусть они занимаются любовью с женщинами, а не воюют. Вам сейчас хочется заняться любовью, мистер Прист?