— Почему ты кусач их металлическими клыками? Что означает для тебя тигр, Ирвин? — задал я очередную порцию вопросов.
— Если бы ты этого не знал, то не стал бы и спрашивать, — ответил Снайдер, разразившись хохотом.
Его настоящие зубы были желтыми от никотина, черные джинсы грязные, как будто валялись в пепле, на кожаном жилете недоставало заклепок. Пахло в подвале омерзительно, протухшим мясом или чем-то подобным. Что здесь происходило? Я почти не хотел знать ответ.
— Зачем ты убил своих родителей? — опять спросил я.
— Чтобы самому освободиться, — завопил Снайдер. — Пришил этих дебилов, потому что следую за Тигром!
— Кто такой Тигр? Что ты имеешь в виду?
В глазах Снайдера заплясали злые огни.
— Узнаешь. Очень и очень скоро. И пожалеешь, что ломал над этими вопросами свою башку.
Он бросил лом на землю и полез в карман. Я тотчас же рванул к нему. В правой руке Ирвина Снайдера блеснул нож, а мгновение спустя он устремился на меня, но я успел увернуться.
К сожалению, не совсем удачно — Снайдер полоснул меня ножом по кисти, и ее обожгло адским пламенем. Мой противник победно завопил и снова взмахнул правой рукой — быстро, уверенно, смело.
Я сумел отобрать у него нож, но в этот миг он укусил меня за правое плечо и уже потянулся к шее. К счастью, подоспели Кайл и его ребята.
— Проклятие! — крикнул я, корчась от боли, и ударил Снайдера по физиономии.
Он опять укусил меня — на сей раз за тыльную сторону ладони. Агенты ФБР с трудом прижали убийцу к земле, и даже после этого из него продолжали литься потоки проклятий и угроз.
— Теперь ты такой же, как мы, — прохрипел он, обращаясь ко мне. — Такой же! И скоро встретишься с Тигром.
Его затрясло от безумного смеха.
У меня раскалывалась голова, однако последующие четыре часа я провел, допрашивая Ирвина Снайдера в пустой, до блеска вымытой каморке в тюрьме Шарлотта. В течение первого часа мы вели допрос вместе с Кайлом, но дело не сдвигалось с мертвой точки. Я попросил Кайла оставить нас со Снайдером наедине. Тот сидел в наручниках, и мне не грозила опасность.
Руку начало дергать, но допрос означал для меня больше, чем личная боль и раны. Ирвин Снайдер знал, что я прилечу в Шарлотт. Откуда? Каким образом лютый юный убийца из Шарлотта связан со всем остальным кошмаром?
Выглядел Снайдер бледным и нездоровым, на подбородке темнела щетина, на висках — длинные баки. Он долго и пристально смотрел на меня своими темными, подвижными, довольно умными глазами.
А потом положил голову на столешницу, и мне пришлось поднять его со стула за волосы.
Он проклинал меня, наверное, с минуту. А угомонившись, потребовал привести адвоката.
— Что, больно? — спросил я. — Не вынуждай меня прибегать к подобным мерам повторно. Не опускай голову на стол. У нас не тихий час, и мы не в детском садике.
Снайдер показал мне средний палец и снова положил на стол голову. Я догадался, что дома и в школе подобные выходки — возможно, долгие годы — сходили ему с рук. Но здесь не дом и не школа, а перед ним сидел я, а не учитель.
Я снова дернул его за грязные темные волосы, на сей раз сильнее.
— Похоже, нормальные слова до тебя не доходят. Ты хладнокровно убил собственных родителей. Подонок.
— Адвоката! — заорал Снайдер. — Адвоката! Адвоката! Меня пытают. Проклятый коп распускает руки! Адвоката! Я хочу увидеться с адвокатом, мать вашу!
Я схватил его здоровой рукой за подбородок. Он плюнул на нее. Я не обратил на это ни малейшего внимания.
— А теперь послушай меня внимательно. Послушай! Все твои приятели из того дома находятся сейчас в полиции. Ты — единственный, кто попал сюда. Твоих криков никто не слышит. И тебя здесь не пытают. Ты должен отвечать на мои вопросы.
Я вновь дернул его за волосы — со всей силы, но не вырвав при этом ни клочка. Снайдер заорал, изрядно переигрывая.
— Ты убил отца и мать при помощи столярного молотка. Ты дважды укусил меня. И от тебя невыносимо воняет. Ты мне противен, признаюсь честно, и все же мы побеседуем.
— Лучше сбегай к врачу, покажи ему свою ручку, свинья, — огрызнулся Снайдер.
Он продолжал хорохориться, но, когда я опять занес над его головой руку, съежился и подался назад.
— Откуда ты узнал, как меня зовут? И о том, что я обязательно прилечу в Шарлотт? А?
— Спроси у Тигра, когда с ним встретишься. Произойдет ваше свидание гораздо раньше, чем ты думаешь.
Мы без труда выяснили, что к предыдущим убийствам Ирвин Снайдер не имеет никакого отношения, — за пределы Северной Каролины он выезжал всего раз или два за всю свою жизнь. С внешним миром его связывал преимущественно Интернет. О причастности этого парня к давним преступлениям, совершенным в восемьдесят девятом году, само собой, не могло идти и речи.
Своих мать и отца тем не менее он убил. И, казалось, не испытывал и капли раскаяния. На этот поступок его толкнул Тигр. Это все, что я сумел из него выудить. О том, каким образом он вышел на человека или группу людей, возымевших над ним столь сильную власть, я так и не смог узнать.
Во время беседы со Снайдером, а потом и другими подростками с фермы моя рука зачесалась и заболела. Снайдер прокусил мне руку, но я потерял совсем немного крови. Повреждение плеча оказалось самым серьезным, а следы на нем — наиболее отчетливыми, хотя Снайдер и укусил меня сквозь пиджак. Явившись в отделение, я сразу попросил сделать с ран снимки.
В больницу я не поехал — был слишком занят. Вскоре рука разболелась просто ужасно, и к полудню я уже не мог сжать пальцы в кулак, наверное, и на спусковой крючок пистолета не надавил бы. «Теперь ты такой же, как мы», — сказал Ирвин Снайдер.
Я все раздумывал, к какой группе, секте или религиозной организации он относится.
Где находится Тигр? И кто это? Один человек? Или несколько?
Днем я отправился на совещание агентов ФБР и представителей полиции Шарлотта, которое закончилось только в восемь вечера. Единственное, к чему мы смогли прийти, так это к осознанию собственной беспомощности. ФБР весь сегодняшний день перелопачивало Интернет в поисках сообщений с упоминанием о Тигре — пока безрезультатно.
Позднее в тот же вечер я вылетел в Вашингтон и на борту самолета немного поспал. Едва я успел перешагнуть через порог собственного дома, зазвонил телефон. Черт!
— Вернулся, доктор Кросс? Отлично. Добро пожаловать в Вашингтон. Я успел соскучиться. Как тебе Шарлотт?
Я бросил трубку и выскочил из дома в черную ночь. Все было тихо, ни слева, ни справа на нашей улице я не заметил ни малейшего движения. Увы, это вовсе не означало, что Дирижера нет поблизости. Каким еще образом он мог узнать, что я именно сейчас вернулся домой?