– Бадди выживет, – ответила Ники. – Он, конечно, злится. Но ничего. Я сказала ему, что скоро вернусь, все пойдет по-старому.

– Мы прилетим послезавтра. А после того как вы походите по музеям, может, устроим поздний ленч? Джорди, я думаю, будет спать дольше обычного, потом мы с ней сходим в магазины игрушек, а вы на выставки, и сравним впечатления за ленчем.

– С удовольствием.

– Отлично, – сказал Джонни.

Приглашение на ленч вырвалось у него под воздействием двух бокалов вина, он не собирался этого делать. Его мантра в последнее время звучала как «невмешательство». Может быть, он изменил своим принципам под влиянием освежающей безыскусности Ники? В его синтетическом мире притворщиков она казалась глотком свежего воздуха. Даже одежду Ники носила самую обычную. Футболка и брюки. Самые обычные, без фирменных лейблов. А Джонни в этом разбирался – в его сверкающем, ослепительном бизнесе фирменные этикетки имели большое значение.

В его кармане зазвонил телефон. Джонни открыл мобильник и нахмурился.

– Извините, – пробормотал он и отвернулся, чтобы ответить на звонок.

– Да, я сказал, что сделаю, – с легким раздражением в голосе произнес он. – Я ведь обещал. Да, в самом деле. Слушай, Лайза, я перезвоню, когда вернется Джорди.

Ники старалась не вслушиваться, но на таком близком расстоянии это было невозможно. Она слышала голос его бывшей жены, хотя не различала слов. Но та что-то от него требовала, это было понятно.

– Мы с тобой в одной лодке, – напряженно, взвешивая каждое слово, проговорил Джонни. – И спорить тут не о чем. Я всегда на твоей стороне. Давай поговорим об этом позже. – Лайза продолжала свой монолог, Джонни все сильнее сжимал челюсти, ноздри его раздувались, и в конце концов он произнес, почти не разжимая губ: – Я отключаюсь. Поговорим позже.

Он раздраженно захлопнул телефон, сунул его в карман куртки, повернулся к Ники и слегка поморщился.

– Прошу прощения. Моя бывшая попала в какую-то переделку, хотя я сомневаюсь, что она вспомнит об этом завтра.

– Но с Джорди-то все в порядке, да?

Джонни выдохнул, кинул взгляд на автомат с игрушками и улыбнулся:

– Да, жизнь хороша. – Он снова посмотрел на Ники: – Так о чем это мы?

– О завтрашнем ленче. – Не нужно было этого говорить! Пусть бы он вспомнил сам. Но Ники действительно хотела пойти с ним на ленч.

Некоторое время Джонни выглядел удивленным, словно ожидал услышать: «Мое платье для получения премии «Оскар» уже готово, и его нужно забрать», однако быстро собрался с мыслями.

– Ленч… а, ну да. Пойдем в ресторан «Доминик Буше». Джорди любит тамошние десерты, мне нравятся вина, а шеф-повар – мой друг.

О, черт, он все-таки забыл! С другой стороны, не так уж она любезна, чтобы позволить ему сорваться с крючка. Должно быть, все дело в парижском воздухе, а то можно решить, что она ведет себя как пятнадцатилетняя девчонка, ослепленная его красотой. В любом случае ленч – это прекрасно.

– У вас множество друзей, – заметила Ники, с легкими угрызениями совести подавив в себе чувство вины.

– Издержки профессии. Впрочем, я не жалуюсь – я ведь мог работать на фабрике в Брэгге. – Джонни ухмыльнулся. – Если она еще существует.

Глава 14

– На, затянись еще разок, это поможет тебе расслабиться.

– Он просто последняя скотина, – пробормотала Лайза Джордан, забирая из рук Шантель небольшую стеклянную трубку. – Он отключился, представляешь?

Хорошенькая, чем-то похожая на бесприютное дитя женщина провела пальцами по своим коротким черным кудряшкам и слабо улыбнулась:

– Никакая он не скотина, и ты это знаешь. Он красив как грех и практически никогда не доставляет тебе огорчений. Да еще привез эту замечательную травку.

– Все равно он меня бесит.

– Да они все такие. Вспомни, как надулся Юрий, когда ты сказала, что впустишь Джонни в номер.

Лайза пожала загорелыми плечами.

– Зато Юрий не спорил, когда я велела ему пойти со мной на мою следующую премьеру. Он любит ходить на вечеринки и весело проводить время.

– А еще он совсем не против стать частью культурной элиты, – пробормотала Шантель.

– Что ж, тут он от меня зависит, и это дает мне преимущество, – промурлыкала Лайза. – Я обожаю, когда от меня зависят.

– Вот Джонни никогда не играл в эти игры – или играл?

– Ты что, издеваешься? Он терпеть не может быть в центре внимания. Хотя, – добавила Лайза с легким вздохом, – раньше он был готов на все, что угодно, – в любое время и в любом месте. – Она наморщила носик. – А когда родилась Джорди, за одну ночь превратился в чертова бойскаута. Ск-у-у-у-чного.

– Но ты должна признать – очаровательно скучного. Кстати, если уж говорить о скуке – что ты думаешь о нашей поездке в тот музей в Марэ? Музей, в который мы заходили, казался мне похожим на апартаменты какой-то леди.

Лайза медленно выдохнула дым.

– Ты заметила, как Юрий загорелся, когда увидел те старинные драгоценности?

– Не понимаю, почему мы должны были на все это смотреть.

– Почему-то он ими очень гордится. Мне кажется, они принадлежали какой-то русской императрице. – Лайза всплеснула руками. – Да какая разница – он просто пришел от них в возбуждение.

– И еще эти остановки в магазинах шоколада.

– А это для его отца. У Юрия есть такой… как бы список особого шоколада, который он должен привезти в Ниццу, когда мы туда поедем.

– Кстати, о Ницце. Нам понадобятся новые бикини.

Лайза положила трубку, вяло потянулась и посмотрела на свои наманикюренные ногти.

– И в чем проблема? В Ницце куча магазинов. Что-то мне не особенно нравится этот цвет. А тебе? – Она вытянула руку, чтобы Шантель на нее взглянула.

Обе женщины были одеты в повседневные наряды – брюки пастельного цвета и крохотные топики в тон. Обе предпочитали ультраженственный стиль, подчеркивавший их эфемерную, хрупкую красоту.

– Попробуй тот розовый с блестками, который мы видели у Шанель… как он назывался? «Розовая фантазия»?

– Или, может, «блестящая дыня»?..

– Знаешь, я подумала…

– Ты любишь розовый.

– Да нет же, я хотела сказать – хорошо получилось, что Джонни забрал Джорди домой, правда? Чем бы она тут занималась, пока мы тусуемся? А если мы будем наслаждаться пилюлями Юрия и Рафа, у тебя все равно не останется на нее времени. Кроме того, ты же не любишь, когда здесь постоянно торчит эта нянька с кислым лицом.

На безупречном, так любимом кинокритиками бледном лице появилось заученное выражение.