На десятом этаже лифт плавно остановился и услужливо раздвинул створки. Лестничная площадка тоже напоминала размерами баскетбольную площадку. Шагрон немедля направился к самой роскошной двери и целую минуту отпирал ее.
— Может, проще через сумрак? — не утерпел Ефим, но наткнувшись на остаточный прищур Лайка тут же осекся.
— Светлые пусть через сумрак ходят, — не оборачиваясь обронил Шагрон. — А мы — Иные честные. Прошу!
Он распахнул двойные бронированные двери и изобразил жест гостеприимного хозяина.
Квартирка была отделана под имеющего неплохой вкус новораша. Все дорогое, но без показной позолоты. Стильно, функционально и с размахом.
— Неплохо, — с ленцой оценил Лайк, озираясь. — Кто это из ваших расстарался?
— Служебная, — вздохнул Шагрон. — Для вип-персон. Людей, разумеется, не Иных. Своих мы обычно в гостинице при офисе принимаем, но сейчас…
— Я знаю, — спокойно перебил Лайк. — Нас посетит кое-кто из Светлых.
— Точно, — с облегчением подтвердил Шагрон. — Шефа в Москве нет, Гесерова свора лютует, как-то все неспокойно, елы-палы. Вот и пришлось.
— Ладно, переживем, спасибо, — подытожил Лайк.
— Если что, жратва в холодильниках, выпивка в барах… План квартиры вон, на простеночке. Так что не заблудитесь.
— Не заблудимся.
— Отдыхайте. Ключи вот кладу, на полочку. Завтра звоните, отвезем вас куда нужно. Пошли Дениска!
— Всего хорошего, коллеги! — попрощался и Дениска.
Гости уже успели разбрестись по квартире, в просторной прихожей остался только Лайк с сигаретой наперевес да Арик Турлянский.
Двери с приглушенным лязгом отгородили их от внешнего мира.
— Ну, что, Арик? Ищи ближайший бар! — скомандовал Лайк, озираясь в поисках пепельницы. Таковая нашлась в образе узкой серебристой урны с сеточкой сверху и щелью сбоку.
Турлянский охотно подошел к плану.
— Ух ты!!! — послушался откуда-то издалека восторженный голос Симонова. — Лайк!!! Тут рояль!!!
С противоположной стороны раздался утробный, практически неслышный гул включенной вентиляции, который почти сразу затих. Потом в самой огромной комнате, больше похожей на помесь студии с залом кафе (только всего с одним столом), вспыхнул приглушенный свет. Ближайший бар Арик обнаружил именно в этой комнате и теперь критически осматривал ассортимент, щурясь и слегка искривляя губы. Тут же в углу стоял белый концертный рояль фирмы «Bechstein», рядом на специальной подставке примостился модерновый клавишный японец с ритм-автоматом, эдакая доска с клавишами и встроенным оркестром. В углу угадывался чехол от саксофона, надо думать, тоже не пустой.
Пыхнув сигаретой, Лайк уселся за рояль. Ефим прикатил из-за стойки сервировочный столик. Симонов озаботился тарой и теперь сосредоточенно шарил по настенным шкафам кухни. Ираклий экспериментировал с огромным телевизором, благоразумно отключив звук: Лайк не любил когда ему мешали музицировать. Димка Рублев поставил завариваться чай — в самый большой чайник, который обнаружил в сервизе — и оккупировал кресло, здоровенное и массивное, под стать квартире. Швед пытался справиться с нетипичными запорами на балконной двери.
Минут пять ушло на общее шевеление; потом столик был успешно сервирован, телевизор неслышно зафонил обычной бестолковой рекламой. Лайк курил и наигрывал, иногда сваливаясь в басовые синкопированные проигрыши, а свободной рукой в эти моменты тянулся к стакану, цинично поставленному прямо на рояль. Остальные разместились кто в креслах, кто на принесенных пуфиках, а Швед так вообще на полу, подстелив под бок пушистый коврик.
Потом Лайк вдруг неожиданно оборвал этюд на полуноте и крутнулся на табурете, поворачиваясь к команде лицом.
— Ну, что, Иные? У кого какие мысли будут? Как нам этих питерцев осатанелых уму-разуму учить?
— Для начала их нужно найти, — проворчал Димка, елозя ногтем указательного пальца по узору большой чашки с чаем. Узор напоминал восточный орнамент на каком-нибудь реликтовом ковре.
— Да найти-то их как раз не проблема, — с ленцой сказал Ираклий. — Следов они оставляют уйму, по записям видно. В сумраке такая цветомузыка пропечатывается, что ой. Я думаю, нужно определиться тактически. Давить их поодиночке или подловить всех скопом и устроить… Варфоломеевскую ночь.
— Поодиночке — долго, — отрезал Лайк. — Инквизиция ждать не намерена. Да и Светлые… настроены нехорошо. Я даже больше скажу: Артур нам в сущности доверил отстоять баланс сил в России-Украине-Белоруссии. Не справимся — Светлые получат кучу привилегий, смогут совершить массу воздействий самых высоких уровней, а это сами знаете чем чревато. Москвичи только-только из ямы выбрались после истории с той волшебницей и ее гипотетическим дитятком — и на тебе опять… Так что хотим, не хотим, а действовать будем быстро. И решительно. Передавим их как клопов и все дела.
— В каком смысле — передавим? — уточнил Симонов, поправляя сползшие с переносицы очки.
— В прямом. Поймали — развоплотили. Поймали — развоплотили.
— А Инквизиция разве не собирается их судить? — искренне удивился Ефим.
— Инквизиция судит только тех, кто формально поддерживает Договор, а на деле нарушает его. Тех же, кто Договор с самого начала отвергает, Инквизиция ликвидирует. В данном случае, нашими руками.
Лайк как всегда был немногословен и безжалостно точен в формулировках.
— Значит, — меланхолично заметил Ираклий, — нужно сразу ехать к месту их шабашей, выждать ближайший и всех давить. Потом прошерстить Питер и окрестности на предмет уцелевших — думаю, по ауре мы их быстро вычислим, эта публика не умеет затаиваться. Потом контрольное ожидание — и привет. Конец делу.
— Шабаши черные устраивали в Разливе, — начал было Лайк, но его развязно перебил Симонов:
— Часом, не у Ленина в шалаше?
— Нет, — ответил Лайк невозмутимо. — Но довольно близко. Кстати, чтоб ты знал: пресловутый шалаш стоит в мертвой точке. Магия там почти не действует. Кто-то с умом ставил.
— А что ты имел в виду, когда говорил, что к нам пожалует кто-то из Светлых? — поинтересовался Арик.
— Да то и имел. Кто-нибудь обязательно явится. Причем, из верхушки. Наставить и вразумить. Ну, и заодно нас прощупать, не вынашиваем ли мы коварных планов.
Рублев фыркнул в чашку:
— Можно подумать, мы посвятим их в свои планы.
Лайк искривил уголки рта:
— Светлые любят считать себя очень хитрыми, осторожными и предусмотрительными. И не нужно разуверять их. Кроме того, может пожаловать Инквизиция. Как-никак у нас официальная миссия под тройным патронажем, такое не каждый день случается. Так что, всем молчать с умным видом, а говорить мы с Ираклием будем. Понятно? Дополнительных щитов не ставить. И… не выделываться, ясно? Даже если пожалует кто-нибудь слабый. Сейчас главное — никаких конфликтов.