— Хоть не полный отказ, и то слава Богу, — ухмыльнулся он. — Я поставлю в церкви свечку за твое благополучное возвращение, — шутливо предложил он.
— Вот уж не знала, что ты посещаешь церковь.
Сама мысль об этом почему-то казалась нелепой.
— Отныне буду.
Кристина тихо рассмеялась.
— Вот так-то лучше. Ненавижу грустные прощания. Или прощания вообще.
— Макс!
— Знаю-знаю! Брачные контракты, связанные по рукам и ногам жены, наследники трона. Все это звучит чертовой волшебной сказкой.
— Хотелось бы попасть в сказку, — вздохнула она. — Тогда стоит только закрыть глаза, и все исчезнет.
— Не бойся. Я, как истинный рыцарь, помогу даме в беде, — заверил он.
Послышался осторожный стук в дверь, сопровождаемый шепотом:
— Десять минут прошли, миледи.
— И если я немедленно не уйду, моя карета превратится в тыкву, — усмехнулся Макс, но, тут же став серьезным, умоляюще шепнул: — Но прежде мне нужен поцелуй… чтобы продержаться…
«Или последний поцелуй», — печально подумала Кристина.
Она боролась со слезами, готовыми хлынуть из глаз, и, наконец сосредоточившись на сыновьях, талисмане от тоски и отчаяния, подняла голову:
— Ты позволил мне краешком глаза заглянуть в рай… и за это я всегда буду благодарна…
— Не плачь, дорогая, мы еще увидимся.
Он снял губами слезинку, скользнувшую по ее щеке, и поцеловал ее, бережно, нежно… прижал к груди и утешил в скорби.
В дверь снова постучали, на этот раз требовательно. Они еще раз обнялись, и Макс отступил.
— Не забывай меня, — прошептал он.
— Ни за что, — поклялась она, растягивая губы в вымученной улыбке и понимая, что, возможно, она больше его не увидит. Его, красивого, как грех, темного, как Люцифер, высокого, сильного, способного на утонченную нежность… и он принадлежал ей несколько ослепительных дней.
На полпути к двери он обернулся и, взяв ее за руку, потащил за собой в гостиную.
— Еще несколько секунд, — пробормотал он, стиснув ее пальцы.
Она так мечтала, чтобы время остановилось! Макс поднял пальто, перчатки, поцеловал ее веки, идеально вылепленную переносицу, щеки и дрожащие губы.
— Я вернусь, — пообещал он.
Звук его слов порхнул на ее губы, в сердце просиял крохотный лучик надежды, и она попыталась ответить что-то вежливое, хотя отчаялась встретиться с ним еще раз. Но горло сжалось, из глаз хлынули соленые потоки, и она громко разрыдалась.
— Эй, эй! — уговаривал он, вытирая ей лицо манжетой сорочки. — Ты еще не знаешь, на что я способен! Да я горы могу свернуть! Мы прогрызли четыре тысячи футов кварцита, чтобы докопаться до золота в горах Монтаны, так что стоит спасти одну попавшую в беду девицу?
— Мои проблемы… слишком уж большая гора, — всхлипнула она.
— Только не для меня.
Вытащив платок, он промокнул ее щеки и одарил ее ободряющей улыбкой.
— Дай мне пару недель во всем разобраться.
Его уверенность в себе подогрела ее угасающий дух, и Кристина, глубоко вздохнув, постаралась сдержать слезы.
— Я… всё хорошо… я уже успокоилась, — пролепетала она, жалобно икнув.
— Надменно поджатые по-английски губы?
Кристина кивнула.
— Прекрасно. — Теперь он был воплощением самой чувственности. — Я очень опытен, сама знаешь.
— Знаю, — невольно улыбнулась она.
— Кроме того, я намерен свернуть горы, так что не волнуйся.
Кристина кое-как взяла себя в руки и даже пошутила:
— В таком случае буду ждать твоего прибытия на белом коне.
— Хорошо, — просто ответил он и, еще раз поцеловав ее, исчез.
Она долго стояла у окна, глядя ему вслед и чувствуя, как отчаяние вновь охватывает ее. Несмотря на браваду Макса, она знала, какие препятствия придется ему преодолеть, знала лучше, чем он, неуязвимость главных пунктов ее брачного контракта. Понимала полнейшую беспринципность и жестокость мужа. Она одна, совсем одна в этом несправедливом мире!
Отчаяние охватило и Макса, но лишь потому, что он сознавал, как ограниченны его возможности. Но он должен найти способ освободить Кристину от цепей брака, ничем не навредив при этом ее сыновьям… и все это как можно быстрее, если он не желает сойти с ума. Он не был настолько наивен, чтобы не понимать причину ее нерешительности, не собирался навязывать ей свои желания, но предложить какой-то выход необходимо.
На ближайшем углу он остановил кеб и за солидную плату потребовал от кучера отвезти его в квартал, пользующийся не слишком хорошей репутацией. Правда, тот, не смотря на цену, наотрез отказался ждать.
Вскоре Макс входил в развеселый портовый кабачок. В зале сразу же наступила тишина: судя по неприязненным взглядам, посетители такого рода редко отваживались появляться здесь. Несомненное богатство наверняка привлекло бы охотников поживиться чужим, но при виде незнакомца, едва не задевавшего головой потолочных балок, завсегдатаи притихли, очевидно, взвешивая «за» и «против». Вскоре стало ясно, что здешние головорезы предпочли не проявлять излишнего героизма. И Макс спокойно направился к стойке. Знакомый с грубыми нравами еще по нефтяным промыслам, он не боялся окунуться в мир насилия и поэтому преспокойно обратился к хозяину:
— Я ищу Берта Дэвиса.
— Зачем? — коротко бросил тот, мгновенно прищурившись.
Но Макс ответил таким же наглым взглядом.
— А ты что, его агент?
— Может быть. — Мужчина скрестил руки на грязной манишке. — По обстоятельствам.
Макс растянул губы в холодной улыбке.
— В таком случае передай, что у меня для него выгодная работенка. Мой человек, Дэнни, может за меня поручиться.
— Дэнни Гилл?
Макс кивнул.
Беззубый рот ощерился в дружеской ухмылке.
— Так бы сразу и сказал. Значит, ты и есть его богатенький американец?
На этот раз Макс искренне рассмеялся:
— Так оно и есть.
— Слышал, в свое время ты прикончил немало народу.
— Вранье! Значит, плохо расслышал.
— Да, сэр, слух у меня не тот, что в молодости.
Тон лощеного джентльмена предполагал, что он посчитал такое обращение дерзким, и кабатчик в знак извинения быстро добавил:
— Берт скоро будет, сэр, если не возражаете маленько подождать.
— Дай мне пока виски.
— Да, сэр. У меня виски что надо. Для себя держу. Чистое ирландское из графства Уэксфорд, — гордо заметил кабатчик, нагнувшись, чтобы вытащить из-под прилавка личный запас. Он со стуком поставил бутылку на жирную стойку и принялся вытирать стакан подолом засаленной рубашки.