— Довольно обычная практика, — заметил Берт, поднося ко рту чашку. — При разводе женщинам приходится отказываться от детей. Думаю, вы уже об этом знаете.
— Естественно. Но меня не интересует обычная практика. Дети должны любой ценой остаться с матерью.
— И пока вы с поверенным занимаетесь крючкотворством, я должен заботиться о ее безопасности.
— Я был бы вам крайне благодарен.
Берт допил чай и осторожно поставил чашку на поднос.
— И сколько, по-вашему, займет судебное разбирательство? У меня здесь дела, которые нельзя откладывать до бесконечности.
— Если бы это зависело от меня, все было бы закончено еще вчера. Но я намереваюсь немилосердно подгонять Лоусона и тех, кого он наймет в Силезии. А реально? — Макс пожал плечами. — Недель шесть.
— Но если ничего не получится? Вряд ли германский суд примет во внимание ваши доводы.
— Все будет как пожелает княгиня, но сам я знаю, как поступить.
— Увезти ее?
— В Америку. Правда, этому не бывать. На карте стоит жизнь ее детей.
— Я бы мог найти место в хозяйстве князя.
— Значит, вы согласны?
— Князь Цейс как-то пожаловался на меня начальству, когда полицейские стояли в оцеплении у театра, куда должна была приехать королева. Видите ли, я недостаточно быстро уступил ему дорогу. Обозвал меня анархистским агитатором и потребовал строгого наказания.
Именно эта история была первой в целой цепи событий, стоивших Берту его работы.
— У меня было много неприятностей, — мягко добавил он.
— Князь доставляет неприятности всем окружающим, — пробормотал Макс, гадая, уж не в самом ли деле Берт якшается с анархистами. Впрочем, какое ему до этого дело?
— На этот раз я был бы рад отплатить ему той же монетой. Согласен на шесть недель, — объявил Берт.
Макс, облегченно вздохнув, протянул руку:
— Спасибо. Я буду лучше спать, зная, что за ней приглядывают. И если повезет, скоро все это кончится. Дайте мне знать, когда выплатить гонорар. Я немедленно позабочусь о том, чтобы у вас было достаточно денег на расходы и билеты до Германии. Как мы будем держать связь?
— Я пошлю телеграмму, когда услышу что-то интересное, — пообещал Берт. — Я пользуюсь несложным шифром, который сейчас вам покажу.
— Превосходно. Я предупрежу слуг, чтобы немедленно доставляли мне ваши послания. И время от времени постараюсь приезжать, так что буду очень благодарен, если найдете мне укромное местечко. А теперь, рискуя показаться грубым, должен откланяться. Мне нужно срочно найти Лоусона.
— Понимаю.
Берт поднялся. Макс последовал его примеру.
— Сейчас отыщем моего секретаря, он уладит все детали. Перечислите ему все, что вам требуется. А если хотите, чтобы вас сопровождал Дэнни, только намекните.
— Я работаю один, — покачал головой Берт.
— Понятно. И еще раз спасибо. Огромное. Мысль о том, что Кристина останется без всякой защиты, не давала мне покоя.
Чуть позже Макс познакомил Берта со своим секретарем Найджелом Каммингзом, отдал необходимые приказы и, еще раз извинившись за поспешный уход, пошел к двери.
Горничная Тома Лоусона охотно сообщила Максу, где можно найти ее хозяина, и вскоре Макс уже входил в дом военного прокурора Ролстона. И хотя неожиданный посетитель был одет не для вечерних визитов, дворецкий крайне почтительным тоном сообщил, что гости все еще ужинают. Аристократы редко переступают порог служителей закона.
— Не будете так добры сообщить мистеру Лоусону, что его ожидают? — попросил Макс. — Дело весьма важное.
Его проводили в небольшую гостиную, но он, даже не присев, принялся мерить шагами комнату. Когда же дворецкий осведомился, не угодно ли посетителю чего-нибудь выпить, тот буркнул что-то резкое. Правда, немедленно извинился за свою грубость, причем так искренне, что, как позднее признался дворецкий лакею, демократия в колониях не просто пустой звук.
Сидя за обеденным столом напротив мужа, Маргарет Лоусон недовольно хмурилась при виде того, как внимательно он слушает слугу, что-то шептавшего ему на ухо. Когда же Лоусон, извинившись, поднялся, в глазах женщины блеснул гнев. До чего же противно его вечное пресмыкательство перед клиентами, когда все на свете знают, что восхождение на самый верх зависит не от добросовестной работы, а от влиятельных связей!
Она многозначительно кашлянула, предупреждая, как опасно оскорблять прокурора Ролстона, но муж не обратил на нее ни малейшего внимания и поспешил выйти.
— Мой супруг так предан своей профессии, — с театральным вздохом заметила она соседям по столу. — Иногда я боюсь за его здоровье. Но разумеется, столь обостренное чувство долга — весьма похвальное свойство.
Лицо ее, как она надеялась, в этот момент было самим воплощением христианских добродетелей.
— Прошу прощения, Том, за то, что испортил вам ужин, — извинился Макс, даже не поздоровавшись с поверенным, — но я чертовски растерян, паникую как последний трус и отчаянно нуждаюсь в вашем совете.
Адвокат пожал мускулистыми плечами:
— Маргарет только и мечтает, как бы занять заметное место в обществе, хотя я нахожу все ее потуги чрезвычайно утомительными. Поэтому считайте, что хотя бы на сегодня спасли меня от тяжкой участи слушать тот вздор, что несут ее приятельницы.
— В таком случае вы не возражаете, если я попрошу вас уйти отсюда?
Глаза адвоката заинтересованно блеснули.
— Какого черта тут творится?
— Я женюсь.
Том расплылся в улыбке:
— Сегодня ночью?
— Очень остроумно.
— Простите, не смог устоять. Не будь я уже осведомлен о подробностях, наверняка спросил бы, кто невеста, но, поскольку всем все известно, позвольте дать вам один совет: не старайтесь напрасно.
— Именно потому я и нуждаюсь в вас. Вы просто обязаны совершить чудо.
— Только не в Германии.
— Боже, — вздохнул Макс. — Неужели и вправду каждый, кто захочет, может сунуть нос в мои дела?!
— Вы увозите прелестную Кристину Грей в свой загородный дом на целых две недели и при этом надеетесь, что никто ничего не заметит? Простые люди зорко следят за забавами аристократов. За ней внимательно наблюдали с того самого дня, как она расцвела и превратилась в редкостную красавицу. Когда она сделала блестящую партию, каждая женщина в Британии умирала от зависти. Ее фото в газетах затмило снимки уродливых дочерей королевы. Что же вы натворили?! Вообразили, будто затащили в постель хорошенькую горничную?
— Ее муж в ярости, — спокойно объяснил Макс. — Утром он увозит ее в Силезию.
— И ваше сердце разбито. Простите, если я сомневаюсь в постоянстве вашей привязанности. Зная репутацию, которую вы успели приобрести…