– Ну, и что ты хочешь делать? Предупреждаю…
– Успокойся. Ничего страшного не будет…
Его рука скользнула по внутренней стороне бедра Венеры, двинулась выше, нежно, но властно раздвигая ноги. Другой рукой он взял у нее стакан. Венера знала, что зря позволяет ему делать это, предчувствовала, знала точно, чем все закончится, и все равно не могла сопротивляться. Или не хотела.
Он опять опустился на колени рядом с диваном, все выше поднимая ее бедра и все шире раздвигая их, и стал покрывать медленными поцелуями нежную, чувствительную кожу. Венера чувствовала, как горячая волна сладостной дрожи снова поднялась в ней, смывая все мысли.
Сколько это продолжалось, она не знала и не хотела знать. Голова Джека поместилась между ее ног, пальцы Венеры гладили, ерошили, стискивали в пригоршнях его жесткие волосы. Наверное, иногда она делала ему больно, тогда Джек невольно вздыхал и чуть отстранялся. Губы его становились все настойчивее.
– Нет… Не надо… – шептала она, но сама при этом всем телом стремилась навстречу, выгибаясь дугой, раздвигая бедра.
– Вот видишь, – бормотал он иногда. – И никакой опасности…
Она словно очнулась, когда ощутила, что огромное твердое нечто опять проникло в нее, на этот раз уже без всякой резины.
– Джек, что ты делаешь?..
– То самое, – отозвался он невинно. – Тихо… Успокойся.
Руки Венеры толкнули его в грудь, но вдруг ослабели и, вцепившись в плечи маркиза, с неистовой силой притянули их.
– А!.. – воскликнул Джек. – Да у вас острые коготки! Наверное – до крови…
– Ты негодяй! Подлец… – бормотала Венера, судорожно сжимая пальцы. – Негодяй…
– Не волнуйся, все будет… в порядке, – отвечал он, прерывисто дыша. – Я… обещал…
Потом они лежали рядом, разгоряченные, обессиленные. Венера не знала, спит она или нет. Но если спала, то во сне ей виделось то же самое. Она тихонько застонала, ощутив, как пальцы Джека снова нежно гладят ее соски, скользят по животу.
– Что ты делаешь? Сколько это будет продолжаться?
– Всю ночь, – отозвался Джек вполне серьезно.
Она глубоко вздохнула и со стоном повернулась на спину.
Ночная темнота за окнами сменилась легким намеком на серый рассвет. Последние угли в камине истлели в седой пепел. Джек лежал, подложив под спину подушку, голова Венеры покоилась у него на груди, золотой шелк волос, рассыпавшись пышными волнами, щекотал подбородок.
– Ты заснула? – спросил он негромко.
Она ответила не сразу.
– Гости, наверное, разошлись… Как мы будем уходить?
– Легко. Самые зловредные старухи давно уже спят. А те герои, что еще остались, наверняка в такой кондиции, что им на нас наплевать.
Венера пожала плечами и теснее прижалась к нему.
– Утром я пришлю тебе букет, – пробормотала она, взглянув лукаво снизу вверх. – Ты заслужил.
– Мне бы лучше подошло что-нибудь с изумрудами, под цвет твоих глаз.
– Теперь я понимаю, почему все женщины от тебя без ума…
– Не подлизывайся, – ворчливо сказал он.
– И не думала.
Венера повернулась на живот и посмотрела ему в глаза. Но он смотрел куда-то в сторону.
– Думала… – пробормотал маркиз. – Я в этом кое-что понимаю.
– Слишком много ты понимаешь! И слишком много о себе мнишь.
– Кое-что… Но тебе не идет разыгрывать из себя кокетку.
– А может, мне хочется? – Она все пыталась заглянуть ему в глаза. – Опять будешь спорить?
– И не собираюсь, – лениво, будто в полусне, покачал он головой.
– Тогда завтра встретимся опять?
Джек приподнялся с подушки и смущенно кашлянул.
– Мне всегда казалось, что это мужчина должен предлагать.
– Какая разница? – спросила она. – Давай считать, что ты предложил. Я ответила: «С удовольствием!»
– Конечно! Только где?
– У нас есть небольшой дом на Белгрэйв-сквер, он достался матери в наследство от ее родителей. Сейчас я там живу одна.
– А компаньонка? Этакая престарелая мегера в чепце с морализаторскими сентенциями, пьющая на ночь валерьянку?
– Я что, похожа на девицу, которая нуждается в компаньонке?
Джек пожал плечами:
– У всех молодых дам есть. Наперсницы…
Без дальнейших слов было ясно, как маркиз относится к этому сословию, всегда изрядно портившему жизнь любителям быстрых побед на любовном фронте.
– Я тебя слушаю и представить не могу, как ты ухитряешься заводить романы с дамами под носом их мужей, если даже компаньонок боишься!
– У меня есть свои секреты. – Джек шутливо выпучил глаза и с хитрецой посмотрел на нее. – Во всяком случае, так все считают.
– Понимаю. А что тебя больше всего привлекает в женщинах?
– Ты задаешь слишком много вопросов.
– И все-таки? – Она секунду помедлила. – Ты, кстати, выиграл пари…
– Да не заключал я никакого пари!
Рука маркиза, гладившая плечо Венеры, замерла. Он нахмурился.
– А кто заключал?
– Не скажу. Кроме того, ты не знаешь этих людей.
– Но все же – оно касалось меня? Говори! Я хочу знать, что будут болтать обо мне завтра во всех салонах сиятельной английской столицы!
– Одно могу сказать – не я все это затеял.
– Но пари касалось меня?! И в чем оно заключалось?
– Ну… – Джек поморщился, подбирая слово. – Можно ли тебя… завоевать.
– Ясно. Что ж, ты выиграл…
Венера отбросила его руку, села и теперь смотрела на Джека так, словно видела в первый раз. Глаза ее потемнели, сделались почти черными. Губы сжались в решительную линию.
– Говорю тебе, я не заключал никакого пари!
– Но твои друзья! Все эти блистательные прожигатели беззаботной жизни, которая досталась им только благодаря заслугам родителей… Как я хорошо знаю вас! За ужином, за карточным столом делитесь друг с другом рассказами о своих победах. Подонки!
– Все было не так! И не стоит придавать этому такого значения.
Он тоже сел, хотел взять ее за руку, но Венера отстранилась.
– Так расскажи мне, как все было.
Опять оттолкнув его руку, она встала.
– Венера, погоди! Я все объясню!
– Не надо мне твоих объяснений! Слова можно говорить какие угодно, суть от этого не меняется.