Ее верхняя губа задрожала, а глаза наполнились слезами.
— А если ты хочешь продолжать разглагольствовать, я послушаю тебя утром.
Он пытался не поддаться ее капризам. Он пытался не замечать, как прекрасно она выглядела, несмотря на покрывавшую ее дорожную пыль. Он определенно пытался скрыть любую мысль о желании и горячей страсти. И если бы не ее слезы, он бы преуспел в этом. Но она плакала, или, возможно, он надеялся, что сможет противостоять ее чарам.
— Не плачь, — прошептал он, быстро приблизившись к ней. — Успокойся, милая, — говорил он тихо, беря ее на руки. — Все будет хорошо.
Банальность слов отозвалась в его мозгу — раздражающая и нелепая, — но сладкая близость ее роскошного тела заставила его выпустить пар, и все ужасное, бесчувственное, дикое в мире отощло на второй план, непримиримые противоречия и жестокости потускнели на фоне поглотившей волны счастья. На краткое время он забыл, что ему предстояло и что она не может стать частью его жизни в такое тяжелое время.
Ее щека лежала на его груди, ее тело растворилось в его, и она держала его крепко, как будто от ее объятий зависело, останется он с ней или нет.
— Скажи мне, что счастлив видеть меня здесь, — прошептала она, глядя на него любящим взором.
— Разве я могу сказать «нет»? — ответил он нежно.
— Теперь я могу остаться? — Печальный, тихий вопрос; так на нее не похоже; слова застряли у нее в мозгу, как будто выжженные огнем. Но она ждала его ответа отчаянно, как будто ее жизнь зависела от этого.
Он не ответил.
— Пожалуйста, — произнесла она, слегка всхлипывая, и он не мог отказать, даже зная, что должен.
— Только до утра, — согласился он, не в состоянии расстаться с ней сейчас.
Понимая, что не осмелится просить большего, она ответила:
— Спасибо.
Он улыбнулся впервые с того времени, как вернулся на ранчо.
— Ты самая похотливая из всех, кого я встречал.
— Тем не менее я тебе нравлюсь.
— К несчастью, да.
— Я рада, — сказала она со счастливой улыбкой. — И ты мне нравишься достаточно, хотя я проделала такой путь, а услышала от тебя неприятные для меня вещи.
— Мы объявим перемирие на ночь, — прошептал он, наклоняя голову и ища ее губы, а затем сливаясь с ней в сладчайшем поцелуе.
— Я сделаю все, что ты хочешь, — выдохнула она. На его лице появилась улыбка.
— Я могу тебе помочь в этом?
— Думаю, можешь. Я хочу особенную награду за свое путешествие.
— Насколько особенную?
— На всю ночь.
Он взглянул на часы, решил, что может поспать и в Другое время, и сказал хриплым и низким голосом:
— Так случилось, что у меня есть лишняя ночь.
— Здесь есть спальня? — спросила она игриво, осматривая комнату. — Хотя подойдет и софа.
— Она не настолько большая, — ответил он с практичностью человека, рассчитывающего на длительные действия.
— Мне нравится, как серьезно ты подходишь к делу.
Его улыбка стала злой.
— Дрянная девчонка.
— В самом деле, очень грязная девчонка. Не включить ли мне и ванну в вознаграждение?
Через некоторое время Джо ела сандвич с говядиной, который Флинн сделал для нее, поскольку повар уже спал, стакан вина стоял рядом с ней на маленькой скамейке, и она смотрела, как он доставал мыло и деревянные чашечки в японской бане. Здание было построено поверх старой купальни, в которой выветрившееся дерево стало ровным и гладким, как шелк, дощатый пол и кадка оказались прекрасно подогнаны в соответствии с волокнами дерева. Складной стеклянный экран выходил в маленький, окруженный стеной сад, ранние весенние цветы благоухали в лунном свете.
— Как прекрасно, — вздохнула она. — У нас во Флоренции не было ничего похожего.
— Купание в Японии возведено в традицию и ритуал. Оно означает путь к спокойствию, расслаблению в конце дня, очищению души. Отцу повезло наткнуться на эту купальню. Одна из причин, я думаю, почему он захотел здесь остаться.
— Купание может оказаться венцом моего путешествия, — улыбнулась она. — Кадка выглядит довольно большой для…
— Восьмерых.
— Не говори так. Я безумно ревнива. — Она сомневалась, что он будет купаться с семерыми мужчинами.
Общее купание привычно для японских домов, но он предпочел не распространяться о японском быте. И, если честно, он не мог отрицать ее предположения.
— Я говорил, что она вмещает восьмерых, — поправился он вежливо.
— Так-то лучше. А я говорила, что ты девственник.
Он вскинул голову и встретился с ее горящим взглядом. Затем опустил голову и сказал бархатным тоном:
— Да, мэм.
— Как так получается? Такой привлекательный мужчина…
— Здесь поблизости больше нет женщин, мисс Аттенборо. По крайней мере до вашего приезда, — добавил он мягко.
Удивительно, насколько ложь может быть удобна.
— Итак, ты никогда не видел обнаженную женщину? Его рот дернулся, но он подавил улыбку.
— Нет, мэм.
— А хочешь?
— Ты предлагаешь? — Его стыдливая робость исчезла, уступив место лихорадочному нетерпеливому взгляду.
— Все может быть, — проговорила она, и легкая дрожь прошла по ее спине.
— У тебя есть что-то на уме?
Его безыскусное очарование вернулось, он смотрел на нее таким невинным взглядом, что ей на мгновение показалось, будто она увидела жар в его глазах.
— Мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь знал об этом, — ответила она, пытаясь определить его на строение.
— Даже мои люди?
— Кто угодно. Женщина должна заботится о своей репутации.
— Ты, конечно, очень беспокоишься о ней, не правда ли?
— Не слишком ли ты дерзок?
— Просто спросил, мэм.
— Если тебе необходимо это знать, то да, я забочусь о своей репутации.
Потребовался невероятный самоконтроль, чтобы подавить комментарий, который пришел ему в голову при воспоминании об их самой первой встречи.
— Можете положиться на меня, мэм, — бодро от ветил он.
— Рада слышать, мистер…
— Флинн. Зовите меня Флинн.
— На ирландца вы не похожи.
— Вы также.
— Мистер Флинн, кое-кто собирается поучить вас хорошим манерам.
— Простите, мэм. Мы обсудим это позже.
— Требуется определенное рыцарство, чтобы общаться с леди.