— И что, Луис не захотел поехать вместе с вами?
— Он прилетит к концу недели. — Рейчел изо всех сил старалась говорить спокойно. Что-то не понравилось ей в тоне старика.
— Это Луис вам уехать посоветовал?
— Ну… в общем, да. Джад, что происходит? Я чувствую, что-то происходит. И вы, похоже, знаете.
— Хорошо б, вы мне дочкин сон пересказали, — после долгой паузы сказал он. — Очень пришлось бы кстати.
Выслушав Рейчел, Джад накинул плащ — день выдался пасмурный и ветреный — и направился к дому Кридов. Дойдя до шоссе, внимательно огляделся: нет ли где машин. Из-за грузовиков все беды. Черт бы их подрал.
Хотя уж он-то знал, что грузовики ни при чем.
Его тянуло на Кошачье кладбище — и дальше в лес, где пение птиц и шепот листвы ласкали и баюкали, несли призрачное ощущение власти. Но сейчас лес упреждающе гудел и хмурился: НЕ ЛЕЗЬ, НЕ ТВОЕ ДЕЛО.
Но нельзя «не лезть». Ведь он в ответе за все, что происходит.
Он приметил, что «хонды» Луиса в гараже нет. Там стоял лишь большой семейный «форд», забытый, покрывшийся пылью. Толкнул дверь с черного хода — не заперто.
— Луис! — окликнул он, хотя и знал, что Луис не ответит — его нет. Просто нужно было разрушить тяжелую тишину, царившую в доме. Да, старость — не радость. Все хуже и хуже слушаются руки и ноги. А стоит покопаться часа два в саду, и спина уже разламывается, а в левом бедре будто сверлит бурав.
Не спеша обошел дом, присматриваясь, выискивая одному ему ведомые отметины. КАК ВОР. В ТАКОМ ВОЗРАСТЕ, ПРАВДА, НИКТО УЖ ПО ДОМАМ НЕ ЛАЗАЕТ, подумал он, но даже не улыбнулся. Ничего опасного или огорчительного вроде разобранных ящиков с игрушками, приготовленных было для Армии Спасения, или одежды для малыша, дожидающейся хозяина в шкафу, за дверью или под кроватью, он не обнаружил. Подозрительно, пожалуй, лишь одно: в комнате Гейджа снова стоит его заново застланная кроватка. Больше никаких тревожных примет. Тревожил только сам дом: пустой, молчаливый, будто затаивший дыхание перед приходом гостей.
НАДО Б НА КЛАДБИЩЕ СГОНЯТЬ, ПОСМОТРЕТЬ, ВСЕ ЛИ ТАМ ТИХО-СПОКОЙНО. ВДРУГ ЛУИСА ВСТРЕЧУ? ГЛЯДИШЬ, НА УЖИН БЫ ЕГО ПРИГЛАСИЛ.
Но опасность исходила не от городского кладбища. Опасность подстерегала здесь, в этом доме, и дальше, за ним, куда уводила тропа.
Джад вышел из дома, пересек дорогу. На кухне вытащил из холодильника полдюжины пива, принес в гостиную и сел подле окна, выходившего на шоссе. Откупорил банку, закурил. Вместе с сумерками его окутали воспоминания и закружили, закружили.
Знай он, о чем думала Рейчел перед тем, как позвонить, он бы подтвердил слова учителя психологии. Все вроде верно. Только с годами приходят в негодность механизмы, стирающие в памяти все былое (как, в сущности, и весь организм мало-помалу сдает), и вдруг отчетливо встают перед глазами места, лица из далекого прошлого — даже не по себе делается. Блеклые образы проясняются, наливаются красками, голосам возвращается звучность, то уже не эхо прошлого. Они оживают, приближаются. Нет, это не причуды склероза, это просто старость.
Сейчас Джаду вспомнился Ханратти, бык Лестера Моргана: налитые кровью глаза, ярость при виде всего, что движется. Ханратти бросался даже на деревья, когда ветер колыхал листву. Пока Лестер, отчаявшись, не положил этому конец, каждое дерево на лугу носило кровавую бычью метину. Рога у него размочалились, голова вечно разбита до крови. И когда хозяин наконец пристрелил быка, то долго не мог прийти в себя от страха, сродни тому, что испытывал сейчас Джад.
Он курил и потягивал пиво. Света старик не включал. И вот во тьме горит лишь красный глазок сигареты. Джад не спускал глаз с дороги перед домом Луиса. Рано или поздно тот приедет, и Джад навестит его, перекинется словом, убедится, что задуманного тот все-таки не сделает.
Но что-то давило, угнетало. Темные силы, населявшие то дьявольское место, пытались дотянуться до старика из-за старого могильника, на верхушке которого сложены из камней маленькие пирамидки.
НЕ ЛЕЗЬ, СЛЫШИШЬ, НЕ ЛЕЗЬ! НЕ ТО ПОЖАЛЕЕШЬ!
Но Джад гнал прочь все предостережения. Он курил, пил пиво и ждал.
Джад Крандал сидел в кресле-качалке и ждал, когда вернется Луис, а тот тем временем заканчивал в гостиничном ресторане обильную, но невкусную трапезу.
Впрочем, другой ему сейчас и не хотелось. Собирались сумерки. Зажглись фары проезжающих машин, узкие лучи, словно тонкие пальцы, ощупывали дорогу. Луис едва не силком запихивал в себя пищу: бифштекс, печеный картофель, гарнир из ядовито-зеленой фасоли, такой мать-природа родить не смогла бы. Ломоть яблочного пирога, катышек мороженого — все смешалось в какую-то кашу-размазню. Сидел Луис в углу и внимательно смотрел: кто пришел? Вдруг занесет кого-либо из знакомых. Он все же надеялся, что врасплох его не застанут. Конечно, начнутся вопросы: где Рейчел? Что это он здесь под вечер делает? Как жизнь? И кто знает, не запнется ли он с ответом? А может, именно такой запинки он и ждал? Последние сомнения разрешились бы сами собой.
И что же? Не успел он доесть пирог и допить вторую чашку кофе, как в ресторан вошла знакомая чета Гринеллов: Боб, доктор из Бангора, и его красавица жена Барбара.
Луис приготовился. Сейчас они увидят его, заговорят, но метрдотель повела их в дальний конец зала, где столики прятались за высокими спинками кресел, и Луис потерял знакомых из виду, лишь изредка мелькал затылок рано поседевшего Гринелла.
Официантка принесла счет. Луис поставил на нем номер своей комнаты, расписался и вышел через боковую дверь.
Ветер крепчал, дул непрерывно, стонал в проводах. Звезд на небе не видно: Луису казалось, что в темной вышине непрерывной чередой несутся облака. Луис постоял на тротуаре, засунув руки в карманы, подставив лицо неистовому ветру. Потом вернулся к себе в номер, включил телевизор. Все равно еще рано куда-либо идти. Да и ветер такой, что всякого ждать можно. На душе у Луиса было неспокойно.
Четыре часа подряд он смотрел по телевизору короткие комедийные фильмы. Так долго он давненько не сиживал перед голубым экраном. Все героини — из той породы, которую еще в школе мальчишки прозвали «динамщицами»: подразнят, а ничего не позволят, «продинамят».
А в Чикаго Дора Гольдман причитала:
— Ну зачем, зачем тебе обратно? Что ты там забыла? Ты же только что прилетела!
А в Ладлоу Джад Крандал все недвижно сидел у окна, курил, потягивал пиво, перелистывая в памяти страницы прошлого, дожидаясь Луиса. Должен же он когда-нибудь вернуться. Помнится, в старом-престаром фильме герои так же дожидались свою верную собаку — колли Лесси. Конечно, и на Кошачье кладбище, и к индейскому могильнику можно попасть иными путями, но Луис их не знал. И если он и впрямь надумал туда идти, начинать ему от собственного дома.