– А Дреймена в Белом Доме лицезреть хочешь? То-то… Шагай и не майся комплексами.
Приятно, когда угадываешь правильно. Минут через пятнадцать Мазур издали увидел на берегу выцветшую палатку-шестиместку Прибывшие устроились всерьез и надолго – рядом с палаткой был установлен капитальный стол из струганых досок (привезенных с собой, конечно), над ним водружен столь же обстоятельный навес из брезента на высоких шестах. Такой же шест торчит возле палатки, и от него под полог уходит тоненькая ниточка антенны – интересно, рация у них или просто транзистор? – а на воде у палатки покачиваются две лодки: резиновая черная и дощатая плоскодонка без мотора, определенно игравшая роль грузовой баржи. Нигде не видно мусора, ни единой консервной банки, клочка газеты или смятой сигаретной пачки, не говоря уж о пустых бутылках. Хозяйственный народ, надо признать.
Сняв свой рюкзак, Мазур повернулся к девушке:
– Надевай. Поднимешься во-он туда, на пригорок… видишь? Где поваленное дерево. Притаишься там и подождешь, чем у нас закончатся дипломатические переговоры.
– А если там никого нет?
– Есть, – сказал Мазур, опуская бинокль. – У входа в палатку – две пары сапог. Значит, их там как раз двое, ручаться можно, – сменную обувь в тайгу брать как-то не принято…
– Может, револьвер отдашь?
– Дался тебе этот пугач, – проворчал Мазур. – Сама же твердила насчет законности, а где у тебя разрешение на ношение оружия в суверенных российских пределах? Шагом марш…
Он смотрел ей вслед и, лишь убедившись, что достигла места и залегла за поваленным деревом, осторожно двинулся вперед, вдоль берега. Деревья почти вплотную подступали к воде – да и палатка умещалась на узкой полосе песка не более пяти метров шириной, – так что подкрасться незамеченным оказалось нетрудно. Он еще постоял за деревом, прислушиваясь. Из палатки доносилось негромкое бормотанье, перемежавшееся музыкой, – обычная радиопередача, с уверенностью можно сказать.
Мазур сделал несколько шагов на открытое пространство – песок глушил звуки – и негромко позвал:
– Эй, есть кто дома?
Автомат он перевесил на плечо, но не прикасался к нему, чтобы не пугать заранее обитателей крохотного лагеря. Что-то взорвалось в затылке ослепительной болью.
…Открыв глаза, он обнаружил, что валяется ничком, уткнувшись физиономией в песок – рыхлый, с крохотными крупинками скатанного водой кварца. В затылке все еще невыносимо ломило, руки и ноги оказались связаны. Совсем рядом слышались негромкие голоса – только мужские, с радостью определил Мазур, все еще морщась от колючей боли в затылке.
Радость тут же сменилась злостью и тревогой. Джен могла и не заметить, как ему приварили по затылку, до сих пор сидит в своем укрытии, могут наткнуться и на нее. Да и оружия у нее нет, а приемчиками против вооруженных мужиков много не навоюешь. Он слышал, как поблизости щелкнул затвор – судя по звуку, карабин. Конечно, кто же идет в тайгу без ружья? И автомат попал к ним в руки, и оба пистолета – он лежал как раз на левом боку, но револьвер Джен из кармана бушлата исчез, иначе почувствовал бы его ребрами. Нет, но как этот гад ухитрился подкрасться сзади? Подкрался и двинул чем-то. Вообще-то, единственный, кто может подкрасться незамеченным даже к самому крутому спецназовцу – опытный таежный охотник, следовало бы учесть и оглянуться сначала…
– Подымите мне его, гниду, – распорядился кто-то.
Две пары рук невежливо ухватили Мазура под бока, вздернули в воздух, на миг возникло замешательство, и один из державших спросил:
– А куда его?
– Да вон, к скамейке прислони спиной, пусть сидит, как барин.
Приказ выполнили моментально. Мазур кое-как уселся на песок, горизонтально вытянув связанные ноги. Поднял голову, стараясь не охнуть, – затылок все еще тупо ныл.
Напротив него стояли трое – на безопасной дистанции, метрах в пяти, но все равно до Мазура долетал густой запах свежей рыбы. Его автомат довольно умело держал коренастый мужичок лет пятидесяти, седой, с продубленным лицом, казавшимся вырезанным из еловой коры: глубокие морщины, жесткая кожа… Другие двое выглядели помоложе, но судя по физиономиям, большую часть жизни тоже проводили под открытым небом, во всякую погоду и в любое время года. Серьезный народ, мгновенно оценил Мазур. Удавят, и глазом не моргнут, благо грозить прокурором в данной ситуации совсем уж глупо, за прокурора тут издавна косолапый, который в жизни не сможет подписать ордер…
– Чем это вы меня, скоты? – поинтересовался он.
– А стяжком, – сказал седой, поддел носком резинового сапога валявшийся тут же еловый колышек. – Удобная в хозяйстве вещь, спасу нет… Болит головка? Ты не горюй, это, брат, ненадолго.
Остальные заржали так пакостно, что о подлинном подтексте реплики их вожака мог бы догадаться и менее искушенный человек. У покойников, как правило, голова болеть перестает…
Мазур опустил взгляд к поясу – и ножны, и кобура, конечно же, пусты.
– Забурела рыбинспекция, я смотрю, – сказал седой, подкинув автомат в широких ладонях, покрытых целой сетью бугристых шрамов. Ручонки старого браконьера, определил Мазур. Вон как порвало крючками от самоловов…
– Это в каком же смысле? – спросил он, притворяясь полным идиотом. Следовало потянуть время. Если Джен забеспокоится, решит перебраться поближе… У двоих оружия в руках нет, тут достаточно двинуть сзади седому, перехватить трещотку…
– У тебя, я смотрю, в мозгах еще бурление, искорки, поди, кружат… – ухмыльнулся седой. – Забурели ребята, чего уж там. В старые времена трюхали на ржавом корыте, со ржавой берданкой, а теперь – ты только посмотри. И автомат у него красивенький, и пистоли по карманам распиханы, и ножик самый что ни на есть страхолюдный… – Он полез в карман, вытащил нож, полюбовался. – Глядеть тоскливо. А еще скулите, что перестройка вам посадила на шею кучу уголовного элемента… Ты бы в старые времена при такой амуниции ходил? Шиш…
– Слушай, отец родной, – сказал Мазур. – Ну какой я тебе, если приглядеться, рыбинспектор? Что ты чепуху порешь?
– Ну? А кто же ты, голубь, есть?
– Прохожий турист, – сказал Мазур. – Мирный человек.
– А такие штучки туристам всем выдают или через одного? – встряхнул он автоматом. – Наворотили, не сообразишь сразу, где тут что и нажимать…
– Вот и не нажимай, – сказал Мазур. – Вообще поменьше в руках верти, а то напарнику чего-нибудь отстрелишь или, хуже, себе самому…
– Учту, – пообещал седой, вешая автомат на плечо дулом вниз. – Ну, колись, инспекция, чего уж… Самое время. Остальные где? И сколько вас, волюнтаристов? Лодку, как я понимаю, где-то в отдалении оставили, а сами рыскаете пешочком, хорошо еще, я тебя вовремя засек, а там уж проще было…
– Говорю тебе, я мирный турист, – сказал Мазур. – Сущий голубь, как ты совершенно правильно определил.