Иван, вытащив ручку-прутик, промчался вперед, в сумеречное и пахучее тепло ресторана, а Ингеборга сказала в спину Павла Степанова:
— Зачем ты позволил ему так вымокнуть? Он же не понимает, что у тебя такое… своеобразное настроение!
Он покосился на нее и ничего не сказал.
— Пап, я здесь! Инга Арнольдовна, а помните, мы тут с вами встретились, еще когда вы со мной не занимались? Помните?! У нас опять хороший стол, прямо рядом с рыбами! Инга Арнольдовна, а вы умеете есть палочками?
— У вас телефон звонит, Павел Андреевич, — сказала Ингеборга негромко, — вы что, не слышите?
Он не слышал. Он вообще забыл про то, что у него есть телефон.
Он вынул телефон из кармана и посмотрел на него с недоумением, как будто не вполне понимал, что именно должен с ним сделать. Телефон звонил у него в руке, и — странное дело! — Иван не обращал на него никакого внимания.
— Да!
— Паш, это я.
Голос Чернова прозвучал неожиданно близко, и в нем были интонации, к которым за последнее время Павел Степанов уже привык. В нем было обещание близкой и неотвратимой беды.
— Ну? Что теперь? Теперь ты в реанимации?
— Я возле твоего дома. А ты где? Я тебе домой звонил, звонил…
— А что тебе надо возле моего дома?
— Мне поговорить бы с тобой, Паш. Прямо сейчас. Ты где?
Ингеборга посмотрела на Степана и сказала его сыну:
— Пока ты еще не снял кроссовки, может, обойдем этот аквариум со всех сторон? Мне хочется посмотреть вон на тот замок.
— Замок — это ерунда для детей, Инга Арнольдовна! У них тут раньше краб жил, так он жрал всех рыб подряд. Можно было попросить у них рыбу и ему скормить.
— Живую?! — ужаснулась Ингеборга, и Иван моментально почувствовал свое взрослое мужское преимущество.
— Дохлую, — сказал он снисходительно, — дохлую и вонючую. Только он потом куда-то делся.
— Я в «Старике Цао». Помнишь, мы здесь однажды пиво пили? Осенью, по-моему. Ну, на Покровском бульваре. На машине ровно тридцать секунд. Сейчас от дома отъедешь, направо и еще раз направо, на бульвар. Понял?
— Понял, — нехотя сказал Чернов, — жди. Сейчас будем.
Итак, опять что-то приключилось. Через минуту он все узнает. Осталось подождать только одну минуту. Змея в виске уже прогрызла все мягкие ткани и теперь с упоением терзала кость.
Иван маячил с той стороны аквариума, похожий на чудище морское из-за толстого слоя зеленой воды и многочисленных колыхавшихся водорослей. Ингеборга выпрямилась и поверх аквариума посмотрела прямо Степану в лицо.
— Что случилось?
— Я не знаю. Он сейчас приедет. Он звонил от моего дома.
Она помолчала.
— Может, мне лучше увести Ивана?
— Не выдумывай, — сказал он тихо, — как ты его уведешь? Он моментально перепутается. Он у нас натура тонкая.
— Весь в отца, — услужливо подсказала она и опять скрылась за аквариумом.
Чернов показался в дверях полутемного зала даже раньше, чем Степан мог предположить. Из-за его плеча выглядывала Саша, вид у нее был растерянный.
Степан помахал им рукой.
— Вечер неожиданных и приятных встреч, — пробормотал он себе под нос, — Саш, а ты откуда?
— Я привезла Вадима из Сафонова, — скороговоркой сказала Саша, заглядывая за спину Степана, — ты же мне сам сказал.
— Сказал, — признался Степан. — Знакомьтесь, Инга Арнольдовна, это мой зам, Чернов Вадим. Это наш офис-менеджер Волошина Саша. Я вам про них рассказывал. Ребята, это… Инга Арнольдовна, — почему-то он не добавил «воспитательница Ивана».
— Вообще-то меня зовут Ингеборга, — не дождавшись, когда он скажет про воспитательницу, проговорила Ингеборга, — или Инга. Кому как удобнее.
— Ингеборга? — переспросил Чернов с неподдельным интересом и уселся за стол. — Какое красивое имя. Волнующее. Садись, Саш. В ногах правды нет.
Платинововолосая красавица как-то неловко села, даже не села, а приткнула себя за стол, как будто в одночасье у нее внутри испортился механизм, отвечавший за координацию движений.
Что-то с ней не то, определила Ингеборга. Что-то с ней случилось, и непонятно, только что или когда-то давно. Подбежал Иван, ткнулся в Чернова худым животом, боднул головой в плечо и радостно протрубил.
— Привет!
Чернов как будто весь растекся лужицей и сразу перестал напоминать агента Малдера из сериала «Секретные материалы». Под локти он поднял Ивана над столом, потряс немножко, покрутил из стороны в сторону и поставил на место.
— Класс! — оценил он. — Ты стал совсем большой парень Чего к нам не едешь?
— Папа не берет.
— Папа! — передразнил Чернов. — Подумаешь, папа! А ты будь настойчивей!
— Мы еще ничего не ели, — сообщил Степан в пространство, — вы будете?
— Вам, наверное, поговорить нужно, Павел Андреевич, — сказала Ингеборга. Степанов зам ей понравился, а девушка, ясное дело, нет. — Я могу…
Но Степан перебил.
— Ничего не нужно. У тебя какие-то секреты. Черный?
Чернов пожал плечами:
— Да нет. Не так чтобы очень. Просто ты должен знать..
— Ну? Я слушаю. Что я должен знать?
Чернов переглянулся с платинововолосой красоткой, которая стала еще печальнее.
— Я замерз там как собака, в этом Сафоново, — сообщил Чернов, как будто именно в этом было все дело, — я замерз и надел свою куртку, которая у нас в «кабинете» за дверью висела.
— Какую куртку? — переспросил Степан. Почему-то в голове у него была только одна куртка — синяя рабфаковская спецуха Петровича, в которой он нашел пузырек. — Какую куртку, Черный?
— Да никакую, — сказал Чернов с досадой, — мою. Которая за дверью висела. Я в ней… семнадцатого числа на работу пришел. А потом жара началась, и я ее в Сафоново оставил. В «кабинете».
— Ну и что?
— Ну и то. Я в ней был, когда Володьку Муркина нашел, в этой самой куртке. Я тогда вокруг него ходил, ходил, все не верил, что он… того, мертвый. — Тут Чернов из деликатности покосился на Ингеборгу. — Потом я подошел и понял, что он все-таки мертвый, а потом нашел эту самую штуку.