Даже не притрагиваясь к ней, я видела, как ужасно она напряглась, как трудно ей говорить. Когда же это случилось? Как произошло? Почему?
— Я люблю тебя. — Голос у меня задрожал. — Ты самое ценное, что у меня есть. Так было всегда.
Больше она не выдержала. И я тоже.
— Не надо, мама, — захныкала вдруг Дженни. — Не говори, что ты меня любишь. Я этого не заслуживаю.
Только бы не расплакаться.
— Почему? Я действительно люблю тебя. Почему я не должна говорить об этом?
— Потому что ты не можешь меня любить. Ты даже не знаешь, какая я. Ты не обращаешь на меня внимания. И сейчас бы не обратила, если бы тебя не вызвали в школу. Оценки хуже! Да кому какое дело!
В конце концов я все же отвернулась и разрыдалась. Раньше мне казалось, что справиться можно с чем угодно. Оказалось — нет.
Дженни вдруг бросилась ко мне, обхватила за шею, прижалась лицом к груди. Я чувствовала, какие горячие у нее слезы.
— Я не могу ничего тебе сказать. Я и сама не знаю, в чем дело. — Она шмыгнула носом. — Мне пятнадцать, а мир как будто сошел с ума. Что же в этом нового?
* * *
— Боже, мам, да тебя трясет, — пробормотала Дженни.
Еще очень долго мы сидели обнявшись на земле. Потом подул ветер, и я прикрыла ее своим свитером.
Моя девочка. Моя самая верная подруга. Моя милая Дженни.
Но я так и не придумала, что нужно сделать, чтобы утешить ее, чтобы ей стало лучше и легче. Разумеется, я винила себя. Я так долго старалась быть супермамой, но этого оказалось недостаточно. Быть «супер» — всегда мало.
Следующее утро выдалось не по сезону теплым, и я провела целый час в саду за бассейном. Неспешно текущее время, ощущение солнца на лице, физическое напряжение — как раз то, что «доктор прописал».
Мне нужно было многое обдумать. Ухудшающуюся ситуацию с Уиллом. Школьные проблемы Дженни. Мою собственную неудачу в Сан-Франциско. Не многовато ли для одного раза? Я боялась, что могу не справиться со всем сразу.
В лесу за бассейном прозвучал выстрел.
Я замерла. Перестала думать и дышать. Прислушалась.
Вслед за первым выстрелом раздался второй. На сей раз за густой стеной вечнозеленых деревьев, которые не позволяли увидеть, что происходит.
Выстрелы? Господи!
Я выпрямилась, отбросила инструменты и помчалась к рощице. В горле уже застрял крик.
Господи… Господи… Что же случилось?
Что на этот раз?
Я шла между деревьями, ориентируясь на звук выстрелов. Сердце колотилось, в груди появилась острая боль.
Меня вел инстинкт; я даже не подумала позвать на помощь. Да и кого я могла позвать?
Выстрелы? Возле дома? Как такое возможно?
Ветки хлестали по рукам, колючки впивались в ноги. Выстрелов больше не было, только тяжелая, пугающая тишина. Наконец я выбежала на поляну. И остановилась.
Я увидела Уилла. Он стоял возле большого камня, в руке ружье.
Мой муж обернулся на звук шагов. Он смотрел на меня так, словно я пришла из другого мира.
— Что ты делаешь? — едва ворочая языком, спросила я.
— Тренируюсь в стрельбе по мишени. — Уилл кивнул в сторону поваленного дерева, на котором стояли банки из-под содовой и пива. — Хочешь попробовать, Мэгги? — Он улыбнулся той улыбкой, которая так часто появлялась на лице Норта Даунинга. — Знаешь, у меня довольно-таки неплохо получается. Похоже, я прирожденный стрелок.
У Филиппа тоже было ружье. Из ружья я его и убила.
Память нарисовала картину: лежащий на полу Филипп… темная кровь, вытекающая из его рта… Я вновь увидела выражение ужаса в его глазах, услышала удивленный вскрик, когда пуля попала ему в грудь.
— Избавься от него! — закричала я. — Не хочу, чтобы в моем доме было оружие! Избавься от него!
Уилл холодно посмотрел на меня, потом усмехнулся:
— В нашем доме, Мэгги. Ну конечно, конечно. Если оно так тебя беспокоит, его здесь не будет. Если ты не доверяешь самой себе, то, конечно… я понимаю.
И вот день настал. Только тогда я этого не знала. Я не ждала его. Но он настал.
Ночь прошла без сна, и на рассвете я выскользнула из дома, надела старое плюшевое пальто и сбитые кроссовки. Спутавшиеся волосы свисали космами. Пугало.
Я подумала, что свежий воздух взбодрит меня, поможет начать новый день с оптимизмом. Оставалось надеяться, что в столь ранний час меня никто не увидит, что за забором не прячется какой-нибудь папарацци с фотокамерой.
Я прошла к полуразрушенной каменной стене, отделявшей мои владения от территории Озерного клуба. Под ногами шуршали давно опавшие листья. Высоко над головой, в ветвях деревьев, мелькали шумные малиновки и сойки.
— Эй, вы, там, — проворчала я, — стихните.
Внезапно до меня долетел еще один звук. Звук человеческого голоса. В лесу? Ранним утром?
— Кто там? — выкрикнула я. — Эй?
Из-за деревьев появился Джей Си Фрэзер. Он шел со стороны лужайки, принадлежавшей Озерному клубу, где Джей Си работал главным садовником. Большую часть времени он проводил под открытым небом, так что мы виделись довольно часто. Я знала, что с ним встречается миссис Лей, которая считала его хорошим человеком. Каждый раз, когда она упоминала об этом, меня так и подмывало ответить: «Они так редко попадаются».
— Доброе утро, миссис Брэдфорд. Это из-за вас сегодня такая чудесная погода? — приветствовал меня Фрэзер.
Вот уж кого ничто не тревожит, подумала я. Да и с какой стати? Его-то газоны в полном порядке.
— А мне казалось, что за погоду отвечаете вы, Джей Си, — ответила я.
— Нет, мэм. Моя ответственность распространяется только на лужайки, а уж высокие слои — это ваше. Если так, то вы прекрасно справились. Какое голубое небо! Ни облачка до самого горизонта.
Мы остановились поболтать у поросшей мхом каменной стены. Джей Си, вероятно, мог бы многое порассказать об обитателях Бедфорда и их тайнах, но держал это при себе, ибо ценил хорошее место, а потому наш разговор вертелся вокруг погоды и того, какие цветы когда лучше высаживать. Пустячный, ничего не значащий разговор, но он — пусть и ненадолго — отвлек меня от проблем.
Мне вспомнилось кое-что, о чем я давно хотела спросить его или кого-нибудь из членов клуба, но так и не решалась до сих пор.
— Иногда по ночам я замечаю свет в клубе. Примерно часа в два-три.
Джей Си задумчиво помолчал, потом покачал головой:
— Нет, миссис Брэдфорд, такого не может быть. Боюсь, вы ошибаетесь.