Когда зазвонил телефон, они оба побежали к двери, голося:
— Я подойду!
— Нет, это я подойду. — Я перегородил им дорогу. — С вас обоих так и льет! Пока не вернусь, никакого плавания.
— Давай, Эли! — услышал я, выходя из ванной. — Давай тебе волосы промоем!
Девочка была гениальным ребенком.
Я пробежал через холл, чтобы снять трубку, пока не включился автоответчик.
— Дом Кроссов. Семейное отделение Ассоциации молодых христиан, — сказал я громко, чтобы дети услышали.
— Это Алекс Кросс?
— Да, — ответил я. Голоса звонившей я не узнал. Просто женский голос.
— Это Энни Фолк.
— Привет, Энни, — сказал я, несколько удивившись. — Как поживаете?
Мы были знакомы, но не слишком близко. Ее сын был на два класса старше Деймиена. Энни работала врачом в приемном отделении «Скорой помощи» в больнице Святого Антония.
— Алекс, я из больницы звоню…
Сердце у меня упало.
— К вам Нана попала?
— Нет, не Нана. Я просто не знала, кому еще позвонить… К нам только что доставили Кайлу Коулс. Она в приемном отделении.
— Кайлу? — переспросил я громче. — Что случилось? Что с ней?
— Пока не знаю, Алекс. Мы пока еще точно не знаем, в каком она состоянии. Но положение не слишком обнадеживающее.
Не такой ответ я хотел услышать.
— Энни, что произошло? Хоть это вы мне можете сказать?
— Мы пока не знаем. Известно точно то, что на Кайлу кто-то напал.
— Кто?! — Я кричал в телефон, меня охватил ужас, как будто я уже знал ответ на свой вопрос.
Деймиен прибежал в холл и смотрел на меня широко раскрытыми от страха глазами. Такой взгляд я слишком часто стал видеть у себя в доме.
— Все, что я могу вам сказать, — ее ударили ножом. Два раза, Алекс. Но она жива.
Ударили ножом?! В голове у меня помутилось при этом известии, но я сдержался. Она жива.
— Алекс, я не имею права говорить об этом по телефону. Приезжайте сюда, в больницу, и поскорее. Прямо сейчас можете приехать?
— Уже еду.
Нана все еще была на занятиях. Я привел к нам соседку, Наоми Харрис, чтобы она приглядела за детьми. Впрыгнул в машину и всю дорогу гнал, как сумасшедший. Сирену бы мне сейчас.
До больницы я добрался быстро — это единственное, что я помню, потому что все время думал только о Кайле. Когда я подъехал ко входу приемного отделения, ее машина уже стояла там, припаркованная под навесом.
Водительская дверца была открыта нараспашку, и, пробегая мимо, я заглянул внутрь и увидел на переднем сиденье кровь. Господи, она сама сюда приехала! Значит, ей удалось убежать от нападавшего.
Как обычно, приемная была переполнена. У стойки дежурной сестры стояла очередь. Несчастные лица, и одеты люди неряшливо. Ходячие раненые со своими друзьями или родственниками. А ведь именно здесь мне объявили о смерти Марии.
— Сэр, туда нельзя…
Но я уже проскочил в двери, прежде чем они закрылись. Оказавшись внутри, я увидел, что больница явно переполнена. Санитары и медбратья везли каталки, врачи и медсестры куда-то бежали, пациенты сновали по лестницам, огибая меня.
На койке в коридоре лежал молодой парень с глубокой раной у самой линии волос; на лоб ему стекала кровь.
— Я умру? — все время спрашивал он у всех, кто проходил мимо.
— Да нет, все у тебя будет в порядке, — успокоил я его, поскольку никто не останавливался и не обращал на него внимания. — Не волнуйся, сынок, все будет о'кей.
Так, где же тут Кайла? Все вокруг двигались слишком быстро. Узнать было не у кого. Но тут я услышал чей-то голос, звавший меня по имени:
— Алекс, идите сюда!
Энни стояла у дверей. Когда я подбежал к ней, она взяла меня за руку и провела в палату первичного осмотра — отсек с двумя койками, разделенными зеленой пластиковой занавеской.
Вокруг койки полукругом сгрудились медики. Я видел их быстрые руки в окровавленных перчатках.
Входили и выходили разные люди, проскальзывая мимо меня, словно меня тут и не было.
Это означало, что Кайла жива. Как я понял, сейчас задача медиков — стабилизировать ее состояние, если это возможно, а затем уже отправить в операционную.
Я вытянул шею, пытаясь увидеть Кайлу. Рот и нос ей закрывала кислородная маска. Кто-то снимал окровавленную повязку с ее живота, рубашку с нее уже срезали.
Ведущий врач, женщина лет тридцати, сказала:
— Ножевое ранение в живот, вероятно, повреждена селезенка.
Все голоса в помещении слились в один, и я пытался что-то понять, но все плыло, как в тумане.
— Кровяное давление — семьдесят, пульс — сто двадцать. Дыхание — тридцать четыре.
— Дайте сюда отсос.
— Как она? — Голос у меня задрожал. Ощущение было такое, словно меня никто не слышит.
— Алекс! — Рука Энни легла мне на плечо. — Вам надо выйти отсюда, места мало. Пока нам очень немногое известно. Как только узнаем подробности, я вам сообщу.
Я пытался пролезть вперед, чтобы быть поближе к Кайле. Господи, как меня всего скрутило, даже дышать трудно.
— Позвоните на седьмой, скажите, что у нас все готово, — сказала женщина-врач; она, кажется, была тут главной. — Живот острый, — добавила она.
— Это значит, что живот очень напряженный, — прошептала Энни. — Процесс пищеварения прекратился.
— Давайте, ребята. Быстрее!
Меня толкнули сзади не слишком вежливо.
— Отойдите, сэр. Отойдите с дороги. Пациентка в тяжелом состоянии. И в любую минуту может умереть.
Я отступил в сторону, давая им дорогу, и каталку выкатили в коридор. Глаза Кайлы были по-прежнему закрыты. Знает она, что я здесь? И кто с ней такое сотворил? Я пошел вслед за врачами, держась к ним как можно ближе. Потом так же быстро, как они делали все остальное, ее погрузили в лифт, и металлическая дверь закрылась, разделив нас.
Энни стояла рядом со мной. Она махнула в сторону других лифтов.
— Я могу вас отвезти в другую приемную, наверху, если хотите. Поверьте мне, здесь сделают все возможное. Они знают, что Кайла врач. И еще всем известно, что она — святая.
«Пациентка в тяжелом состоянии. И в любую минуту может умереть… Всем известно, что она — святая».
Следующие три часа я провел в приемной один, не имея больше никаких известий о состоянии Кайлы. Голова раскалывалась от тревожных мыслей. Прямо злой рок преследовал меня: двое моих детей родились в больнице Святого Антония, здесь умерла Мария, а теперь вот и Кайла…