— Ну что, — сказала я, записывая его любимое место покупки бубликов. — По-моему, мы закончили. Вы свободны.
— То есть я могу возвращаться к Блейку? — спросил Джеймс с шутливым ужасом. Я на его месте впала бы в настоящую депрессию. — А разве вы не хотите куда-нибудь пойти? Я специально освободил сегодняшний день.
Я с улыбкой покачала головой:
— Больше всего я хочу вернуться к себе в номер и лечь спать — последние дни я поздно ложусь. Но до этого нужно сесть за компьютер, все это напечатать и послать в журнал — доказать, что мы с вами все-таки работаем.
— Что ж, это справедливо. Подожду до завтра. — Джеймс встал и гибко потянулся вверх. Все-таки он очень высокий парень. — Если только вы действительно собрались работать, а не прятаться. Обещайте мне, что не станете портить себе кровь этими снимками!
— Честное скаутское, — отсалютовала я. — Вы правы, я уделяю им слишком много внимания.
— Вот и хорошо. И если по возвращении в гостиницу вас не будут ждать розы от вашего бойфренда, он мне за это ответит. — Джеймс открыл дверь на залитую солнцем улицу. — Я не позволю ему третировать вас без причины.
— Не знай я, что вы противная эгоцентричная кинозвезда, могла бы ошибочно счесть вас очень приятным человеком, — сказала я, заслоняясь от солнца и глядя ему прямо в глаза. — Видимо, вы талантливый актер.
— Не забудьте вставить это в интервью, — сказал Джеймс, набирая номер своего водителя. — Актер я хороший, но говорил серьезно: никому не позволяйте трепать себе нервы. Я от таких людей избавился.
— Да, вас окружают исключительно позитивные личности вроде Блейка, — согласилась я, глядя, как из-за угла выезжает лимузин. — Неужели он правда облегчает вам жизнь?
— Ну, многие считают его невыносимым, — сказал Джеймс, — Но на самом деле не знаю, что бы я без него делал. Пусть даже он на стенку полезет после того, как мы второй раз оставили его за кадром.
— О, я уверена, он во всем винит только меня, — отозвалась я. — И тоже второй раз.
— Да, тут вы не ошиблись, — согласился Джеймс. — Извините. Спасибо, что терпите его — и меня.
— Спасибо, что делаете это таким легким.
Я надела темные очки, чтобы подольше глядеть на него, не подавая вида.
— Вы не поверите, — сказал он, доставая свои «стекла», — но я и сам от души развлекаюсь. Наши прогулки по городу напоминают мне о том, чего я лишен.
— И чего же?
Девяноста семи процентов нормальной жировой прослойки?
— Трудно сказать, — отозвался Джеймс, поднимая мои очки на макушку и глядя на меня сверху вниз. Взгляд пронизывал меня насквозь, вызывая щекотку под ложечкой. — Но это так.
— Тогда буду считать, что это что-то хорошее, — сказала я, опуская очки на переносицу, когда рядом бесшумно остановился лимузин.
Интересно, как мне сохранять верность, если Джеймс ведет себя как ангел и при этом красавец мирового класса, а Алекс выставляет себя полным засранцем?
Дженни в номере не оказалось, что теоретически давало мне возможность выспаться, однако через час лежания на спине сна не было ни в одном глазу. В голове теснились самые разные мысли, и, честно говоря, водка, выпитая в «Дрездене», прояснению мозгов не способствовала.
Разобравшись хотя бы с одной ситуацией из тех, которые не давали мне покоя, я, пожалуй, смогла бы заснуть на полчасика. Итак, первое — Алекс. Глядя на сотовый, я вспоминала, наш разговор, казавшийся теперь гораздо более резким и неприятным. Если бы Алекс только позвонил, если бы он просто сказал, что все в порядке, если бы он, черт возьми, сказал, что любит меня! Похоже, это я не скоро от него услышу… Приехали: мне уже нужно, чтобы бойфренд признался мне в любви, а то что-то на душе паршиво. Стало быть, я все же порядком расстроена, хотя суп дела от этого не меняется.
Я сунула под голову еще одну подушку и взяла с тумбочки блэкберри. Ни пропущенных звонков, ни новых е-мейлов. Ничего от Мэри насчет статьи для блога, которую я отослала утром. Что бы Джеймс ни говорил, моя работа по-прежнему на волоске. Одновременно с интервью закончится и его влияние на редакцию журнала, а если Мэри поверит в мою привычку спать с каждым интервьюируемым, работы мне больше не дадут. Да еще Дженни в таком странном настроении, что ей впору с собой разбираться, а не меня подбадривать.
Плюс, будто этого мало, Джеймс затеял со мной откровенный флирт. И что прикажете делать? Из журнала вот-вот выгонят, бойфренд со мной не разговаривает, лучшая подруга набросится с кулаками, буде мне случится не ответить еще хоть на один ее звонок, и безумно красивый мужчина — даже не мужчина, а мегазвезда, — говорит, что я замечательная, гладит меня по волосам и просит остаться на ночь. Это нечестно! В отличие от него я всего лишь человек. Дурацкий оживший греческий бог, как он смеет напускать на меня свои чары? Нет, серьезно, что прикажете делать бедной девушке?
После приезда в Нью-Йорк я полгода налаживала жизнь, нашла прекрасных подруг, чудесного бойфренда, отличную работу, и четырех дней в Лос-Анджелесе хватило, чтобы все пошло коту под хвост. Вот интересно, тянет ли это на рекорд? Остается одно…
— Алло?
— Привет, пап, это Энджел.
— Дочка, сейчас полночь, что случилось? — зевнул отец.
Значит, они еще не видели снимки в Интернете.
— Извини, забыла о разнице во времени, — спохватилась я, поглядев на мигающий будильник на тумбочке. — Ничего не случилось. Мне нужно сказать два слова маме. Она не спит?
— Уже нет, — пробурчал папа.
— Что случилось? Энджел, ты возвращаешься домой? — Классическая материнская паника. — Что стряслось?!
— Нет, мам, — сказала я. — Просто хотела поговорить. Знаешь, эту неделю я работаю в Лос-Анджелесе…
— Откуда мне знать, где ты обретаешься, — вздохнула мама. — Ты же месяцами не звонишь, а когда хочешь поговорить, на дворе почему-то полночь. Так что случилось?
— Здесь четыре часа дня. Извини, я не подумала, — скачала я.
И ведь почти не солгала.
— Естественно. Ты вообще редко думаешь после переезда в Америку, дорогая, — кротко согласилась мама. — Ну, что еще стряслось?
Она проснулась четыре минуты назад и уже пошла на меня в атаку. И чего я не позвонила раньше?
— Ничего, ничего, я просто хотела сказать тебе… ну, кое о каких снимках…
Я соображала, как поприличнее сформулировать для моей пятидесятидевятилетней матери фразу «Интернет переполнен двусмысленными фотографиями твоей единственной дочери», но так и не заставила себя это произнести. Не представляю почему.
— В общем, меня засняли…
— Тебя засняли? Ты приехала в Лос-Анджелес сниматься в фильме?!
— Нет, я приехала брать интервью. Сниматься не буду. — Я закрыла глаза. — Просто кто-то сфотографировал меня и человека, у которого я беру интервью, он актер, и написали, что мы… что мы встречаемся.