— Марсель, несомненно, заберет его, а он, как тебе известно, — марионетка в руках правительства. Твоей матери не позволят приблизиться к ребенку даже на расстояние пушечного выстрела.
— Ничего не поделаешь. Я сделал все, что мог.
— Все ли? У нас еще есть шесть дней.
— Чтобы найти невесту, что позволит мне остаться принцем-регентом? Ты шутишь!
— Если Саре так уж хотелось умереть, почему она не сделала этого через неделю после свадьбы… — вздохнул Лайонел.
Рауль поморщился.
— Сейчас я положу цветы на ее гроб.
— Потому что тебе этого хочется?
— Посмотри на ее отца, мать, бывшего мужа и двух любовников. Они вот-вот передерутся. Я положу цветы, сделаю все, чтобы моя мать получила доступ к внуку, и затем вернусь в Африку, чтобы заниматься медициной. Мое место там.
В течение первых двух дней после автокатастрофы никто не задавал Джессике вопросов, так как из-за сотрясения мозга, шока и анестетиков, которые ей давали, чтобы снять боль в вывихнутом плече, она не могла отвечать на них.
Спустя некоторое время ее начали опрашивать: сначала на английском языке, затем, когда стало ясно, что она говорит на их языке, — на мелодичном смешении французского и итальянского, принятом в Альп'Азури.
Как ее зовут?
На этот вопрос ответить было легко.
Джессика Девлин.
Откуда она? У нее австралийский паспорт.
Да. Она австралийка.
Кому сообщить о том, что случилось с ней?
— Никому, — сказала Джессика, вызвав всеобщее удивление. — Лишь в случае моей смерти свяжитесь с Корделией, моей двоюродной сестрой, но не смейте делать это, если у меня есть хотя бы малейший шанс выжить. Пожалуйста.
Эти люди, которые так заботливо ухаживают за ней… Кто они?
Среди них была элегантно одетая немолодая леди с седыми волосами, которая с тревогой смотрела на нее, и седовласый пожилой джентльмен, почтительно называвший ее «мадам» и приносивший подносы с едой.
Кто еще? Две медсестры — ночная и дневная — и врач, который успокоил ее:
— Все будет в порядке, моя дорогая. Вы молодая и сильная женщина.
Да, конечно.
Когда все вышли из комнаты, он осторожно прикоснулся к ее руке.
— Я должен знать. В машине не было никого, кроме вас. У вас нет обручального кольца, но я определил, что вы рожали. Ребенка не было с вами? — Он подготовился к худшему. — Никто не упал с обрыва?
Джессике было трудно ответить, но доброго старого доктора нужно успокоить. Худшее уже произошло.
— У меня… был ребенок; он… умер. В Австралии. До того как я приехала сюда.
— Сочувствую, — тихо сказал доктор, но Джессика уже закрыла глаза.
После смерти Доминика она почти не спала, и теперь ее измученное тело молило об отдыхе.
На шестой — или седьмой? — день Джессика открыла глаза и впервые сознательно оглядела комнату. Это не больничная палата.
Медсестра отсутствовала. В роскошно обставленной спальне сидела у окна пожилая леди, чье лицо, носившее следы былой красоты, уже было знакомо Джессике.
Ей показалось, что по лицу женщины текут слезы. Она плачет? Почему?
— Что случилось? — слабым голосом спросила Джессика, и леди повернулась. Печаль на ее лице сменилась тревогой.
— О, дорогая. Не вам спрашивать об этом.
Взгляд Джесс блуждал по комнате. Вероятно, она все еще грезит.
— Где я?
— В королевском дворце Альп'Азури.
— Та-а-ак. — Джессика помнила, где она: в крошечной европейской стране, которая славится по всему мире прекрасной пряжей и замечательными ткачами, и она приехала сюда, потому что…
Потому что ей надо закупить ткань и пряжу. В памяти всплыл разговор с двоюродной сестрой Корделией.
— Поезжай, дорогая. Найди поставщиков. Это поможет тебе забыть о твоем горе.
О Доминике? Разве его можно забыть? Но сейчас не время думать о нем.
— Почему я не в больнице?
Лицо пожилой дамы потемнело.
— Вы помните, что произошло с вами?
— Нет, — солгала Джесс.
Увидев, что лицо собеседницы болезненно исказилось, она добавила:
— Я смутно помню голубую спортивную машину, которая мчалась прямо мне навстречу.
— Это была машина Сары, — сказала пожилая дама. — Леди Сара была невестой моего сына.
Была. Ком встал у Джессики в горле.
— Я… Сара… погибла? — с ужасом спросила она.
— Она умерла мгновенно. Вероятно, вам спасло жизнь то, что вы успели остановиться. Зацепив вашу машину, Сара рухнула с обрыва в море.
— Нет…
— К сожалению, это так, дорогая.
Джессика закрыла глаза. Смерть следует за ней по пятам. Доминик, теперь это….
Не думай о смерти, приказала она себе, иначе ты сойдешь с ума.
— Но почему я в королевском дворце?
— Это мой дом. Моего сына и внука… во всяком случае, пока. Пресса проявляет огромный интерес к этой трагедии, и, так как доктор Брие сказал, что ваши травмы не очень серьезные, мы решили, что здесь вам будет спокойнее.
— Интерес прессы. — Джессика побледнела. — Леди Сара… Ваша будущая невестка. Значит, ваш сын…
— Рауль, принц-регент Альп'Азури. По крайней мере, сейчас. Я Луиза д'Апержан. Мой сын Рауль Луи д'Апержан — второй претендент на престол по мужской линии. Он… он должен был наследовать регентство, если бы женился на леди Саре.
— И я убила его невесту, — в ужасе прошептала Джесс.
— Сара сама убила себя. Вы здесь ни при чем. — Низкий мужской голос заставил их вздрогнуть.
В дверях стоял мужчина, которого она прежде не видела.
На нем были светлые брюки, темная спортивная рубашка и кроссовки. Он… королевской крови?
Возможно, она бы так не подумала, если бы не лежала под бархатным балдахином в спальне сказочного замка.
Несмотря на обычную одежду, в самом мужчине было мало обычного — высокий, темноволосый, с превосходно развитой мускулатурой. Выразительные черты худощавого лица казались высеченными из мрамора. Из-под тяжелых век смотрели властные пронизывающие глаза. Казалось, его окружала аура силы и власти.
Неужели он в самом деле принц? Загорелая кожа приобрела цвет бронзы, глаза окружены сеточкой мелких морщин, словно у человека, проводящего много времени на ярком солнце; длинный тонкий шрам пересекает подбородок. А руки… Это не руки принца. Они знают, что такое труд.