В семнадцать лет она была хорошенькая, как персидский котенок. К двадцати двум годам стала ослепительной красавицей.
Вылитая Зоэ!
Нет, не совсем, размышлял он, продолжая мысленно сравнивать обеих. Дочь выше ростом, стройная, гибкая, а Зоэ имеет весьма округлые формы, почти пышные. Но и той, и другой присущи необычайная женственность, сексуальная притягательность, та «химия», которая сводит мужчин с ума.
Она шла от лифта в сопровождении двух симпатичных молодых людей — вероятно, ровесников, которые наперебой за ней ухаживали. Говорили они, а девушка лишь смеялась, отводя рукой длинные волосы, роскошным водопадом падающие на плечи.
Берн невольно засмотрелся на нее.
Такой реакции он от себя не ожидал. Желудок свело, кровь быстрее заструилась по жилам. Вот так сюрприз, черт побери! Что его так поразило? Немедленно возьми себя в руки! Это же юная Тони, помнишь? Антуанетта Стритон. Которую ты знаешь с рождения.
Тони была единственной дочерью покойного Эрика Стритона и печально известной Зоэ Стритон фон Данциг Леклер. С начала века Стритоны, их ближайшие соседи, владели фермой Наура, расположенной в нескольких сотнях миль к северо-востоку от поместья Бирсфордов. Эрик Стритон всю жизнь дружил с его отцом и дядей и даже был свидетелем на свадьбе родителей. Они очень тяжело пережили его скоропостижную смерть. Несколько лет назад Эрик поранил руку и не обращал внимания на глубокий порез, пока не стало слишком поздно. Он умер от заражения крови. В этом был весь Эрик. В то время он и его сын Керри жили вдвоем. Зоэ ушла от мужа, когда их дети были еще подростками, и позже вернулась, чтобы забрать Антуанетту в Париж, когда та окончила школу-интернат. Предполагалось, что ненадолго, самое большее на полгода, — какая девушка не мечтает о каникулах в Париже! — однако Антуанетта прожила там с матерью почти пять лет. Ни та, ни другая не приехали домой на похороны Эрика Стритона: были слишком заняты, путешествуя по греческим островам с одним из поклонников Зоэ, неким фон Данцигом, ставшим позднее ее вторым мужем. Номером три был Клод, француз. Сейчас Зоэ охотилась на новую жертву, Патрика.
Погрузившись в невеселые воспоминания, Берн ощутил обиду за Эрика, не заслужившего подобного отношения со стороны бывшей жены и дочери. Все обитатели их обширного, хоть и малонаселенного округа испытывали те же чувства.
И вот теперь дочь Зоэ шла ему навстречу в коротком вечернем платье, искрящемся на свету. Простое и элегантное, оно облегало фигуру как перчатка, подчеркивая красоту тела и длинных стройных ног. Годы, проведенные в Париже, не прошли даром. Тони выглядела чрезвычайно изысканно, в ее облике был особый шик, которого не хватало красивым молодым женщинам из окружения Берна. Ее спутники махали руками на прощанье, словно старые друзья. Один из них вытащил черную записную книжку и что-то торопливо черкал на листочке. Номер телефона, адрес? Господи, ну вся в мать!
Тони шла в главный вестибюль, притягивая к себе взгляды всех присутствующих. Должно быть, она почувствовала и его взгляд: повернула голову в его сторону, словно следовала направлению невидимого луча. Берн встал и отложил вечернюю газету, пытаясь стряхнуть овладевшее им странное настроение.
Он выглядел еще более внушительным, чем запомнился ей в детстве. Высокий, подтянутый, смуглый, красивый. Воплощение мужественности, опасной для женщин мощной притягательности. В глазах цвета дождя — насмешливый блеск. Она узнала бы его где угодно. В любом уголке земного шара. Увидев его, Тони ощутила толчок в сердце, оно словно на секунду остановилось. Так бывает, когда чудом избежишь столкновения с несущейся на тебя машиной. Дышать стало трудно. Так странно вновь увидеть Берна Бирсфорда, от которого исходит волнующее ощущение силы! Человека, железной рукой правящего скотоводческой империей. Мужчину, ставшего предметом ее девичьих грез. По правде говоря, он всегда смотрел на нее только как на младшую сестренку Керри. Не такую серьезную, как брат, легкомысленную девчонку, копию матери — женщины настолько же ненадежной, насколько и привлекательной, имеющей привычку ломать чужие жизни. Берн Бирсфорд, которого она знала всю жизнь и которого не узнает никогда…
Он шел ей навстречу с природной грацией дикого животного. Шесть футов три дюйма неукротимой энергии, электризующей воздух вокруг себя, неотразимо элегантный в городском костюме, который он носил как истинный аристократ. Бьющая через край жизненная сила, бронзовый загар, взгляд проницательных зорких глаз — все в нем словно заявляло о том, что в четырех стенах его не удержишь, ему требуется простор для осуществления своих планов. Он был тем, кем был: уважаемым членом общества, королем среди фермеров, обладающим влиянием и властью. Такого человека невозможно игнорировать, особенно представительницам прекрасного пола.
— Берн! — Тони глубоко вздохнула и протянула руку.
Он пожал ее, но этим не ограничился: наклонив темноволосую голову, легко коснулся губами ее щеки. Непринужденное приветствие, которое произвело, однако, неожиданно сильный эффект. Поцелуй словно прожег ее насквозь.
— Добро пожаловать домой, Антуанетта. Как поживаешь? Ничуть не изменилась. — Ерунда какая. Она расцвела, как чудесная роза. От ее безупречной нежной кожи исходит легкий аромат, окутывающий его прозрачным облаком, трогающий до глубины души своей безыскусной прелестью.
— Как приятно тебя видеть! Сколько лет прошло!
— В марте будет пять, — отозвался Берн, не сводя с нее глаз. — Ты совсем взрослая.
— Париж пошел мне на пользу. Как твои? Непременно расскажи.
— Все в порядке, — ответил он. — Давай зайдем, выпьем чего-нибудь перед обедом. — Он взял ее под руку уверенным жестом, на секунду его пальцы коснулись обнаженной кожи Тони.
Ее словно огнем обожгло, по телу пробежала легкая дрожь волнения. Как будто ее впервые коснулся мужчина.
Не спеши, велела она себе, пораженная быстротой и силой собственной реакции. Этот мужчина особенный, таких, больше нет.
Официант подвел их к столику в небольшом зале с зеркальными стенами. Массивные хрустальные люстры мягко освещали помещение, создавая романтическую атмосферу.
— Что будешь пить? — Берн вопросительно взглянул на Тони. Его необыкновенный лучистый взгляд действовал на нее еще сильнее оттого, что он не осознавал собственного магнетизма, бывшего его неотъемлемой частью, как и окружающая его аура силы и престижа, огромного богатства, созданного его семьей на протяжении нескольких поколений.
— Бокал шампанского. — Она повернула светловолосую голову, ловя их многократно повторенное зеркалами отражение. Они хорошо смотрелись рядом — этюд в черных и золотистых тонах.
— Шампанского? А почему бы и нет? Нам есть что отпраздновать. — Пока он говорил с официантом, Тони украдкой рассматривала его профиль. Мужественность в каждой черте, определенные, четкие линии. Почти скульптурные. Никакой мягкости. Характерный подбородок Бирсфордов — с резким углублением посередине, а не слегка раздвоенный, как у его младшего брата Джоэла, не такого волевого и целеустремленного. Наверно, ему трудно бриться, мелькнула неожиданная мысль.