Вилли налил себе еще один стакан и одним махом выпил, с расстройства забыв наполнить водкой емкость Виталика, что, впрочем, тому было на руку. В свете предстоящих событий он предпочитал иметь ясную голову.

— Эх, сейчас бы в баньку, а потом с удочками на Великую реку, по утренней зорьке окушков половить, — мечтательно сказал Вилли. — Да не с кем!

— Тезка, обещаю: как закончится вся эта чехарда, выведу всех гадов на чистую воду, устрою тебе такую рыбалку, закачаешься!

— Обещаешь?

— Обещаю.

— Верю. Тебе, сплетник, верю.

Вилли влил в себя еще один стакан.

— Во сколько, говоришь, епископ сходняк назначил?

— В два часа пополудни, — промычал немецкий посол, плюхнулся физиономией в квашеную капусту и захрапел.

— Да, пьет чисто по-русски, без тормозов, — почесал затылок Виталик, встал из-за стола, с натугой поднял Вилли и переложил его на диван. — Эй, мадам! Где вы там? — заорал юноша.

Мадам Нюра не заставила себя ждать.

— Здесь все убрать, на стол — ведро рассола. Рядом с кроватью еще одно ведро, пустое. Никого постороннего сюда не пускать, а его не выпускать, пока не протрезвеет. Будет брыкаться, скажешь: царский сплетник приказал. Протрезветь он должен не позднее, чем к завтрашнему полудню. Как рассолом отопьется, кофе ему завари.

— Чего-о?

— Пойла иноземного завари ему, говорю!

— А-а-а… бурды-то этой?

— Да, этой бурды, и покрепче.

— Понятно.

— Обслуживать будешь лично. Никто не должен знать, кто у тебя этой ночью гостил.

— А кто у меня гостил?

— Думаю, завтра сама узнаешь. Но, когда узнаешь, виду не подавай, — внушительно сказал Виталик, — и чтоб, когда он уходил, вот это, — юноша вытащил из-под туши немецкого посла парик, — сидело у него на голове.

Мадам Нюра присмотрелась к лицу выпивохи внимательнее.

— Ух ты, да это же немецкий по…

Виталик поспешил зажать ей рот.

— А вот об этом на каждом углу орать не надо. Работай, и родина тебя не забудет.

— Есть!

Мадам вытянулась перед царским сплетником по стойке «смирно». Она прониклась важностью поставленной перед ней задачей.

18

К главному базару, расположенному в Среднем граде Великореченска, Виталик подъехал с утра пораньше в золоченой карете, подаренной ему чуть больше месяца назад Кощеем и Доном. Карету сопровождала его личная гвардия под предводительством Семена, разодетая в пух и прах по последней пиратской моде. Все были в черных кожанках; у каждого на голове красовалась бандана, на поясе висела абордажная сабля, из перевязей торчали рукояти кремневых пистолей, и все дружно гнули пальцы, как учил их кэп. Правда, не у всех получалось.

— Балда! — треснул царский сплетник по затылку Феде, выпрыгивая из кареты. — Мизинцы и указательные пальцы вперед, а остальное в кулак! Чё ты сразу все веером растопырил? Нормальные пацаны так не делают.

— Да у меня они по отдельности не гнутся, — расстроенно прогудел Федя.

Виталик покосился на его медвежьи лапы, удрученно вздохнул:

— Может, тебе лишние пальцы к ладони привязать?

— А как я тогда стрелять буду?

— И то верно. Тогда сунь их в карманы, не позорь братву.

— А что им там делать?

— Шарики катать, — прошипел Виталик. — Ты ж, зараза, всех из образа вышибаешь!

Федя поспешил сунуть руки в карманы.

— Уже лучше. Так ты гораздо представительней выглядишь. Все всё помнят? Вы теперь бойцы криминального авторитета. Никто ничего не забыл?

— Все нормально, кэп.

— Мы чё, дурные, чё ль?

— Я вот только не понял, — почесал затылок Митяй, — ежели стража наедет, их мочить?

— Я тебе замочу! Ежели наедут, пальцы веером распустишь и говоришь: все вопросы к папику.

— А если они спросят: кто такой папик?

— Да это ж наш капитан, — сердито рявкнул Сема.

— А-а-а… — До Митяя наконец дошло.

— Тогда за мной, — скомандовал царский сплетник и с гордо поднятой головой вошел на уже шумящий и вовсю торгующий, несмотря на раннее время, базар.

Операция «Борзой авторитет» началась. Они шли между торговыми рядами и, старательно оттопыривая пальцы, поясняли торговому люду, что пришла к ним радость великая: платить за охрану от бандитов всяких им теперь придется на одну треть меньше, так как Дон теперь в общем раскладе не участвует. Большинством голосов акционеров ЗАО «Братва и К О » он выведен из совета директоров и лишен своей пайки. А если у его мальчиков возникнут вопросы, просьба переадресовывать их главному криминальному авторитету Великореченска — царскому сплетнику. Эта информация торговым людом воспринималась неоднозначно. Большую его часть это известие приводило в бурный восторг, меньшую — в уныние. Они уже предвидели грядущие бандитские разборки, связанные с переделом рынка, и готовились к дополнительным финансовым поборам на эту войну. Закончив инструктаж, Виталик зашел в каменный добротный павильончик при рынке, над дверями которого красовалась надпись «Гильдия наемных рабочих», а внутри сидел только один человек — сам глава гильдии, которому Виталик с ходу сделал крупный заказ. Заплатил щедро. При виде целых пяти золотых у главы гильдии глаза полезли на лоб.

— Когда приступать? — просипел он.

— Немедленно. Меня не устраивает качество великореченских дорог. Так что к завтрашнему утру дорожка от подворья Янки Вдовицы до бывшего подворья Никваса…

— Бывшего подворья? — насторожился глава гильдии.

— Бывшего, — кивнул Виталик, — он мне деньги должен. За этот месяц такие проценты набежали, что десять таких подворий купить можно. Так вот, чтоб дорога к завтрашнему утру была готова, лучшим камнем вымощена, и, не дай бог, моя карета хоть на одном ухабе по пути подпрыгнет, — лениво процедил юноша.

— Сделаем в лучшем виде, — заверил царского сплетника глава гильдии, благоговейно глядя на гонорар. — Лучше, чем мостовая на площади у дворца Гордона будет!

— Мне нравится твой энтузиазм, — кивнул Виталик. — Дерзай. Родина, — ткнул он себя пальцем в грудь, — тебя не забудет.

Покинув контору гильдии наемных работников, Виталик направился к выходу с базара и сразу наткнулся на группу стрельцов городской стражи, делающих плановый обход торгового центра столицы. При виде главного криминального авторитета Великореченска, накануне объявленного во всерусийский розыск, отряд дал по тормозам и уставился на него, как баран на новые ворота.

— Царский сплетник, — пролепетал один из стрельцов, испуганно косясь на братву Виталика.