Рядом с ней сидел худощавый, рыжеволосый мужчина, но его я удостоил разве что мимолетного взгляда. А Мэтти бросилась мне навстречу, обняла за шею и поцеловала прямо в губы, с такой силой, что чуть ли не размазала их по моим же зубам. Когда она подалась назад, и наши губы с громким чмоканием разделились, ее глаза сияли от радости.
— Это ваш лучший поцелуй, не так ли?
— За последние четыре года — безусловно, лучший, — ответил я. — Согласны?
И если б она не отступила на шаг, то ощутила бы наглядное доказательство того, что поцелуй мне понравился.
— Придется соглашаться. — Она повернулась к рыжему и как-то разом сникла. — Правильно я поступила?
— Скорее всего нет, но по крайней мере стариков из автомастерской здесь нет. Майк, я — Джон Сторроу. Очень приятно познакомиться.
Мне он понравился сразу. Возможно, потому, что в момент нашей встречи он, одетый в костюм-тройку, расставлял бумажные тарелки на пластмассовом столике для пикника. Рыжие вьющиеся волосы, белоснежная, в веснушках, кожа, которая никогда не коричневеет, только обгорает и слезает клочьями. Крепкая, но больно уж костлявая рука. В свои тридцать с небольшим выглядел он не старше Мэтти, а пятью годами раньше, чтобы получить порцию виски, ему наверняка приходилось показывать бармену водительское удостоверение.
— Присядьте, — он указал на свободный стул. — Ленч у нас из пяти блюд, спасибо «Касл-рокским деликатесам»: «сандвичи героя» [90] , почему-то названные «итальянскими»… сырные палочки… картофель, жаренный с чесноком… «Туинкиз» [91] .
— Я насчитал только четыре.
— Забыл про прохладительные напитки, — ответил Джон и достал из бумажного пакета три высокие бутылки с безалкогольным пивом. — Давайте поедим. По пятницам и субботам Мэтти с двух до восьми работает в библиотеке, и сейчас ей никак нельзя опаздывать на работу.
— Как прошло вчерашнее заседание литературного кружка? — спросил я. — Судя по всему, Линди Бриггс не съела вас живьем.
Мэтти рассмеялась, захлопала в ладоши:
— Я произвела фурор! Потрясла всех! Правда, не решилась сказать им, что лучшие идеи почерпнула от вас…
— Возблагодарим Господа за дарованные им маленькие радости. — Сторроу уже разворачивал свой сандвич, очень осторожно, кончиками пальцев.
— …поэтому сослалась на пару книг, в которых, мол, и нашла подтверждение некоторым моим мыслям.
— Хорошо.
— А где же Биссонетт? — спросил Сторроу. — Никогда не встречал человека по имени Ромео.
— Он сказал, что должен возвращаться в Льюистон. Попросил передать его извинения.
— Может и хорошо, что вначале мы не собираемся толпой. — Он откусил кусочек сандвича и в удивлении посмотрел на меня:
— Вкусно, однако. Расскажите нам, как прошел допрос.
Я рассказывал, а они ели. Закончив свой рассказ, я тоже взялся за сандвич. Действительно вкусно, пусть и не слишком полезно для здоровья.
— Очень интересно, — покивал Джон. — Действительно, очень интересно. — Он достал из пакета сырную палочку, разломил и в притворном ужасе уставился на белую сердцевину. — Здесь люди это едят?
— В Нью-Йорке люди едят рыбьи воздушные пузыри, — ответил я. — Сырыми.
— Есть и такое. — Он макнул сырную палочку в пластиковую баночку с соусом для спагетти, и съел.
— Ну что?
— Неплохо. Лучше бы, конечно, их разогреть.
Да, тут я не мог с ним не согласиться. Горячая сырная палочка куда как вкуснее холодной.
— Если у Дарджина была магнитофонная запись, почему он не дал ее прослушать? — спросила Мэтти. — Я не понимаю.
Джон вытянул руки, сцепил их, похрустел пальцами, отечески посмотрел на Мэтти:
— Точного ответа мы никогда не узнаем. Сторроу полагал, что Дивоур откажется от иска. — Убежденность в этом читалась в каждом его движении, во всех интонациях. Такой настрой внушал определенные надежды, но мне не хотелось бы, чтобы его эйфория захватила и Мэтти. Пусть Сторроу выглядит моложе своих лет и, возможно, лишь играет роль простака (на что я очень надеялся), но все-таки он еще слишком молод. Опять же, ни он, ни Мэтти не знали истории о снегокате Скутера Ларриби. И оба они не видели лица Билла Дина, когда тот эту историю рассказывал. — Хотите услышать мои предположения?
— Безусловно.
Джон положил сандвич на бумажную тарелку, вытер пальцы и тут же начал их загибать.
— Во-первых, звонил он. А записанные на магнитофонную ленту разговоры в такой ситуации имеют весьма сомнительную ценность. Во-вторых, этот разговор выставляет его далеко не в лучшем свете, так?
— Так.
— И в-третьих, ваша ложь бросает тень исключительно на вас, Майк, но отнюдь не на Мэтти. Между прочим, мне очень понравился этот эпизод с пеной, которую Мэтти гнала Кире в лицо. Если это все, что есть у них за душой, они могут прямо сейчас выбрасывать белый флаг. И последнее — я, кстати, думаю, что именно здесь зарыта собака, — Дивоур скорее всего страдает болезнью Никсона.
— Болезнью Никсона? — переспросила Мэтти.
— Пленка, оказавшаяся у Дарджина, далеко не единственная. И ваш свекор боится, что мы можем затребовать все имеющиеся пленки, записанные специальной аппаратурой в «Уэррингтоне», если он воспользуется хотя бы одной из них. А я их затребую, можете не сомневаться.
На лице Мэтти отразилось недоумение.
— А что на них может быть? И потом, если эти пленки можно использовать против него, почему он их не уничтожит?
— Наверное, не может, — ответил я. — Они нужны ему для чего-то еще.
— Это не важно, — вмешался Джон. — А вот то, что Дарджин блефовал, очень даже важно. — Ребром ладони он ударил по столу — Я думаю, он откажется от иска. Я в этом почти уверен.
— Рассчитывать на это еще нет оснований, — возразил я, но по сияющему лицу Мэтти понял, что она склонна верить нашему адвокату.
— Расскажите ему о том, что вы уже сделали, — попросила Мэри Джона, — а потом я поеду в библиотеку.