– Да-да! Кто-то ездил.
– Послушай, Плутон. Я думаю, что ты говоришь правду и действительно не знаешь, кто ездил на рыжем в ту ночь. Но как тебе кажется, кто бы это мог быть? Ты ведь знаешь, что мистер Пойндекстер мой друг, и я не хочу, чтобы кто-то без спросу брал его лошадей, так же как и лошадей капитана Колхауна. Это кто-нибудь из негров с плантаций увел потихоньку бедное животное и обскакал на нем всю прерию вдоль и поперек. Ведь правда?
– Нет, масса Стумп, негр не думает, чтоб это было так. Неграм с плантаций сюда ходить запрещено. Они не посмели бы войти в конюшню. Никакой негр с плантаций не уводил рыжего.
– Черт побери, кто же на нем ездил? Может быть, это был надсмотрщик? Что ты на это скажешь?
– Нет, и не он.
– Так, значит, это сам хозяин коня, больше некому. Если так, тогда мне нечего беспокоиться. Он имеет право скакать на своей лошади куда ему вздумается. Это уж не мое дело.
– И не мое, масса Стумп. Ох, как жалко, что мне это не пришло в голову сегодня утром!
– Почему ты жалеешь об этом? Что такое случилось сегодня утром?
– Ох, что случилось сегодня утром! Большое несчастье с этим негром! Очень большое несчастье?
– Да что такое?
– Ах, масса Стумп, меня пнули сегодня. Как раз через часок после полудня.
– Пнули?
– Так, что я полетел по всей конюшне.
– А, понимаю: тебя лягнула лошадь. Которая?
– Не угадали. Вовсе не лошадь, а ее хозяин – хозяин всех лошадей в этой конюшне, кроме вот этой крапчатой. Это масса Колхаун меня бил ногой.
– Из-за чего же, черт побери? Ты, наверно, чего-нибудь натворил, дружище?
– Негр не сделал ничего плохого. Он только спросил капитана, что случилось с его лошадью тогда ночью; спросил, почему она пришла такая измученная. А он сказал, что не мое дело, и дал мне пинка; потом стал стегать плетью; потом он мне грозил. Сказал, что если я еще заикнусь об этом, то он даст мне сто ударов бичом. Он ругался. Ох, как он ругался! Плутон никогда еще не видел массы Колхауна таким сердитым, никогда в жизни!
– Где же он сейчас? Его нигде не видно сегодня. А раз рыжий здесь, значит, он никуда не уехал.
– Ей-богу, масса Стумп, его сейчас нет здесь; он только что уехал. Он теперь все время куда-то уезжает и долго не возвращается.
– Верхом?
– Да. Он ездит теперь на сером. Рыжего больше не берет. С той самой ночи он только один раз ездил на нем. Может быть, он хочет, чтобы рыжий отдохнул.
– Послушай-ка, Плутон, – сказал Зеб после нескольких минут раздумья, – пожалуй, действительно будет лучше, если моя старая кобыла еще немного подкрепится кукурузой. Недаром говорят: «Тише едешь – дальше будешь». Пускай поест в свое удовольствие. А пока она жует, и я могу заняться тем же. Сбегай-ка на кухню и посмотри, не найдется ли чего закусить. Кусок холодного мяса и ломоть хлеба – больше ничего и не надо. Твоя хозяйка хотела угостить меня, но я боялся опоздать и отказался. А теперь вот, пока поджидаю свою скотинку, могу и я поглодать косточку – веселее будет.
– Правильно, масса Стумп, я сбегаю в одну секунду. С этими словами Плутон поспешил через двор на кухню. Зеб Стумп остался один в конюшне.
Как только негр вышел, на лице старого охотника не осталось и тени того безразличия, с каким он закончил разговор. Это было напускное безразличие, о чем нетрудно было догадаться, глядя теперь на его сосредоточенное лицо.
Зеб прошел по каменным плитам конюшни до стойла, где был рыжий жеребец.
Конь бросился в сторону и, дрожа всем телом, прижался к стене – наверно, он испугался того решительного вида, с каким охотник приблизился к нему.
– Стой спокойно, глупая ты скотина! – заворчал Зеб.– Я не сделаю тебе ничего дурного. А норов-то у тебя совсем как у твоего хозяина! Тихо, я тебе говорю! Дай осмотреть твои подковы.
Сказав это, Зеб наклонился и попробовал поднять переднюю ногу лошади. Это ему не удалось: лошадь вдруг начала бить копытами и фыркать, словно чего-то опасаясь.
– Будь ты проклят, урод ты этакий! – сердито закричал Зеб. – Не можешь постоять минуту спокойно! Никто не собирается тебя обижать. Ну-ну, не балуй, милый! – заговорил он ласково.– Я только посмотрю, как ты подкован.
Он снова попытался поднять ногу жеребца, но тот не дался.
– Вот уж этого я никак не ждал, – пробормотал Зеб, оглядываясь кругом, словно в надежде найти выход из затруднения.– Что делать? Позвать на помощь негра нельзя. Он ничего ие должен знать об этом. Надо поторопиться, чтобы он не застал меня врасплох, а то он обо всем догадается. Черт бы побрал эту скотину! Как же мне осмотреть ее ноги?
Несколько минут охотник простоял молча – он был сильно озадачен.
– Будь она проклята, эта негодная тварь! – снова воскликнул он.– Так и хочется убить ее на месте?.. А, есть! Придумал! Только бы негр мне не помешал. Будем надеяться, что Флоринда его задержит. Ну, подожди ты у меня, я тебя заставлю стоять спокойно или придушу! С этим ошейником ты у меня не очень-то повертишься!
Говоря это, Зеб снял со своего седла лассо и набросил петлю на шею рыжего жеребца. Потом он сильно потянул веревку за другой конец.
Лошадь захрапела и стала биться в стойле. Но скоро храп перешел в свистящий звук, с трудом вылетавший из ее ноздрей. Ярость лошади перешла в ужас.
Зеб мог теперь спокойно войти в стойло. Привязав покрепче конец веревки, он стал быстро, но внимательно осматривать каждое копыто. Он замечал форму копыт, подковы, количество и взаимное расположение гвоздей – короче говоря, все, что могло бы помочь ему распознать следы этой лошади.
Когда очередь дошла до левой задней ноги, которую Зеб осматривал последней, он вдруг вскрикнул от удивления и радости. Это восклицание вырвалось у старого охотника при виде поломанной подковы: почти целой четверти ее не хватало на копыте – подкова переломилась на втором гвозде.
– Если бы я знал, что ты такая,– пробормотал он, обращаясь к поломанной подкове,– я бы не стал утруждать себя и не изучал бы другие. Вряд ли можно не узнать твои отпечатки. Но все же, чтобы действовать наверняка, я захвачу тебя с собой.
При этих словах Зеб вытащил свой огромный охотничий нож, подсунул его под подкову, снял ее и вместе со всеми гвоздями положил в один из бездонных карманов своей куртки. Затем проворным движением охотник развязал веревку, и рыжий наконец смог вздохнуть свободно.
Минуту спустя появился Плутон с обильным обедом. На подносе красовался и стакан виски. Зеб немедленно принялся за еду, не заикнувшись о том, что произошло в конюшне, пока Плутон отсутствовал.
Однако тот сразу заметил, что с рыжим творится что-то неладное: он стоял, дрожа всем телом, и испуганно оглядывался кругом.