Сколько человеческих жизней унесло землетрясение, можно было выяснить только после тщательного расследования. Но стало уже ясно, что сотрясения почвы и наводнение застигли врасплох практически все семьи в хижинах и шалашах, и надо было опасаться, что большинство их погибло, не успев бежать. Бен Реддл, Самми Ским и Лорик спаслись чудом, да и то инженер не вышел невредимым из такой передряги.
В общем Самми Скиму не оставалось ничего иного, как вернуться в Доусон, изыскав способ как можно скорее доставить туда инженера.
Само собой разумеется, ни о каком деле Хантера и Скима речь больше идти не могла. Встреча на следующий день для дуэли отпадала. У обоих противников появились другие заботы, и, быть может, они не встретятся больше никогда.
Когда солнце осветило все разрушенное пространство, ни одного из двух техасцев не было видно. От дома, который они занимали в начале лощины, не осталось и следа; тут теперь тек отклонившийся от своего русла Фортимайлз. Как и участок сто двадцать девятый, правобережные сто двадцать седьмой и все следующие за ним были затоплены целиком. По воде лишь плавали кое-какие деревянные части лотков, насосов, расщепленные доски от водоводов и желобов. Буря вздула воды, и уровень их у правого берега так и не снижался. Кстати, если бы не это обстоятельство, то левый берег залило бы еще сильнее, и причиненного ущерба было бы больше.
Уцелели оба техасца или тоже оказались жертвами стихии? Об этом не было известно, как и о судьбе всего их персонала. Но приходится повторить, что все это совершенно не интересовало Самми Скима. Его единственным желанием было доставить Бена Реддла в Доусон, окружить его там всяческими заботами, дождаться, когда он поправится, и, если позволит время, отправиться в Скагуэй, оттуда в Ванкувер, а оттуда в Монреаль. У них с Беном Реддлом не осталось никаких причин и поводов продлить свое пребывание в Клондайке. Никто не станет приобретать участок сто двадцать девятый, пока он покоится под толщей воды в семь-восемь футов. Поэтому самое лучшее — побыстрее убраться из этого проклятого края, куда, как говаривал Самми Ским, притом не без основания, никогда не ступит нога человека, здорового духом и телом.
Его тревожило лишь одно обстоятельство: а что, если выздоровление Бена Реддла потребует нескольких недель?
Кончалась первая половина августа. Вторая должна завершиться наступлением ранней на этой широте зимы, что сделает невозможным переход по озерным районам и через Чилкут. На Юконе тоже не замедлит прекратиться навигация, и к устью его уже уйдут последние пароходы.
Перспектива оставаться семь-восемь месяцев в плену снегов Клондайка, при пятидесяти и шестидесяти градусах мороза, была крайне непривлекательной. Так что, не теряя ни дня, нужно было вернуться в Доусон и передать Бена Реддла заботам доктора Пилкокса, сестры Марты и сестры Мадлены с наказом выправить его организм в кратчайшие сроки.
В первую очередь надо было найти транспорт. К счастью, Нелуто отыскал совсем неповрежденной свою двуколку, которую он до катастрофы поставил под навес у выступа, куда не дошла вода. Лошадь, пасшуюся на свободе и теперь испуганную, он тоже вскоре увидел: она сама спустилась в лощину и подошла к своему хозяину.
— Поехали, немедленно поехали, — повторял Самми Ским.
— Да, — проговорил Бен Реддл, — я очень жалею, что втянул тебя в это невеселое дело.
— Не обо мне сейчас речь, а о тебе, — запротестовал Самми Ским. — Мы как можно лучше наложим шину и перевяжем тебе ногу, и ты будешь лежать в двуколке на мягкой подстилке из сена. Я сяду с Нелуто, а Лорик доберется сам. Мы поедем быстро… нет, я хочу сказать, медленно, чтобы тебя не трясло. Положим тебя в больницу, и тебе нечего опасаться. Доктор Пилкокс поставит тебя на ноги, и дай Бог, чтобы мы вернулись до холодов.
— Дорогой мой Самми, — сказал Бен Реддл, — не исключено, что моя поправка потребует нескольких месяцев. Я понимаю, что тебе не терпится вернуться в Монреаль. Поезжай один!
— Никогда! — запротестовал Самми Ским. — Я скорее сломаю ногу себе, и доктору Пилкоксу придется чинить две ноги вместо одной.
В тот же день по дорогам, заполненным людьми, уходившими искать работу на других приисках, двуколка с Беном Реддлом взяла курс на Форт-Кудахи. Она ехала правым берегом Фортимайлз вниз по течению от точки, где река поворачивала свои воды на юг. Попадалось немало участков, не затронутых наводнением. Тем не менее некоторые из них пока что нельзя было эксплуатировать. Оказавшись в зоне землетрясения, которое распространилось на пять-шесть километров от границы, они имели жалкий вид: оборудование поломано, колодцы засыпаны землей, стояки сбиты, домики разрушены. Но в конце концов тут было не полное и не всеобщее разрушение, и работы можно было возобновить без слишком большого перерыва.
Двуколка ехала медленно, так как ухабы и колдобины плохой дороги причиняли страдания раненому. Продукты питания доставать было нетрудно, хотя и за дорогую плату: прииски были снабжены продовольствием компаниями Клондайка.
Проведя в пути весь день и еще следующий, повозка остановилась в Форт-Кудахи.
Разумеется, Самми Ским проявлял в дороге всяческую заботу о раненом, но он понятия не имел, что делать в случае перелома ноги, кроме обеспечения покоя и неподвижности. Впрочем, Бен Реддл, мучаясь в тряске, держался молодцом.
К сожалению, в Форт-Кудахи не было врача, как не было его и в Форт-Релайансе, куда двуколка прибыла сорок восемь часов спустя.
Самми Ским небезосновательно опасался, что положение кузена будет только ухудшаться с течением времени при отсутствии хоть какого-нибудь врачебного вмешательства. Тот старался сдерживаться, чтобы не тревожить понапрасну своих друзей, но порой у него вырывался крик боли, к тому же стало ясно, что его начинает терзать лихорадка.
Надо было быстро продолжать путь и подниматься вверх по Юкону, по правому берегу, напрямую к столице Клондайка. Только там, в доусонской больнице, Бен Реддл получит необходимую помощь и лечение. Ехали еще два дня, и наконец после полудня шестнадцатого августа он был доставлен в больницу.
Излишне говорить, какую печаль и тревогу испытали сестра Марта и сестра Мадлена, увидев своего соотечественника в столь плачевном состоянии. Он едва их узнавал, потому что в лихорадке уже начинал бредить. В немногих словах Самми Ским объяснил настоятельнице и обеим сестрам, что произошло. Больного поместили в отдельную маленькую комнату и тотчас послали за доктором Пилкоксом.
Самми Ским сказал монахиням:
— Вот видите, сестрицы, а ведь я был прав, когда говорил, привезя вас в Доусон, что у всех у нас будет тут… сугубо личная доля участия во всем.
— Господин Ским, — ответила сестра Марта, — мы будем заботиться о вашем кузене как о драгоценнейшем для нас больном, и он поправится… когда будет угодно Богу.
— Хорошо, сестра. Будем надеяться, что Богу угодно будет поправить его как можно скорее, еще до того, как зима помешает нам уехать.
Доктор Пилкокс появился в больнице час спустя после того, как туда привезли Бена Реддла.