— Вы в порядке, сэ-эр? — спросил Колтер. — Я слышал, вы в ту ночь пострада-али? — Он, запнулся. — Ну, когда она умерла.
— У меня все нормально, — медленно отозвался Джеффри. — Колтер, вы говорите, что слышали какие-то звуки… Вы, наверное, просто вообразили, что слышали их.
Колтер казался ошарашенным.
— Вообрази-ил? Сэ-эр! Может, вы мне еще скажете, что в Господа Иисуса не верите и в жизнь вечную? Разве вы не помните, как Дункан, Фромсли видел старика Паттерсона через два дня после того, как его похоронили, и старик светился, как болотный огонек?
Скорее всего, подумал Джеффри, это и был болотный огонек плюс пар из бутылки Дункана Фромсли.
— А еще полгорода видело того монаха-паписта, который разгуливает по стенам Риджхит-мэнора. Из Ло-ондона, прах его побери, и то две дамы приехали — из Психи-ического общества — на него посмотреть!
Джеффри понял, о каких дамах говорит Колтер. Две стареющие истерички, наверняка страдающие от резких перепадов настроения, обе какие-то изломанные, как силуэты в детских книжках «Нарисуй и назови».
— Привидения существуют, как и мы с вами, сэ-эр, — серьезно продолжал Колтер. — И пусть бы они там и были, ничего, но там звуки такие жуткие, зловещие, знаете ли, и я теперь даже не хочу проходить мимо кладбища, а завтра мне надо рыть могилу для малыша Ройдманов. Вот так-то.
Джеффри взмолился про себя, чтобы Господь ниспослал ему терпение, так как желание наорать на этого глупого могильщика стало почти непреодолимым. Только что он, мирно дремал у камина, открытая книжка лежала у него на коленях, и тут явился этот Колтер, разбудил его… и теперь он, просыпался, и с каждой секундой усиливалась тупая боль от сознания того, что его любимой уже нет на свете. Она уже три дня в могиле… Скоро пройдет неделя… потом месяц… год… десять лет.
Горе, думал он, подобно скале на берегу океана. Сон — как прилив, он приносит облегчение.
А когда пробуждаешься, наступает отлив, скала снова показывается над водой, неотвратимо реальная, она будет здесь вечно, если только Богу не будет угодно смыть ее.
А этот дурак посмел явиться сюда и завести пустой разговор о привидениях!
Но Колтер выглядел таким напуганным, что Джеффри сдержался.
— Мы очень любили мисс Мизери, то есть ее милость, — тихо проговорил он.
— Да, сэ-эр, так оно и было, — с жаром подтвердил Колтер, переложил шляпу в левую руку, а правой достал из кармана внушительных размеров красный носовой платок и оглушительно высморкался. Глаза его увлажнились.
— Мы все очень скорбим о ней. — Джеффри засунул руку под рубашку и принялся теребить бинты.
— О да, сэ-эр, и мы скорби-им. — Колтер говорил в платок, но Джеффри видел его глаза. Его гость действительно плакал, плакал всерьез, и поэтому Джеффри отбросил свое эгоистическое раздражение. — О, сэ-эр, она была хорошей госпожой! Удивительная она была госпожа, и прямо жутко смотреть, как убивается его милость…
— Да, она была хорошая, — мягко согласился Джеффри и почувствовал, что у него самого слезы подступают к глазам — как будто дождь собирается в славный летний день. — Знаете, Колтер, когда хороший человек от нас уходит, когда уходит особенно дорогой для нас человек, нам бывает трудно смириться с его уходом. Вот мы и воображаем, что этот человек все еще с нами. Вы понимаете, о чем я говорю?
— О да, сэ-эр! — воскликнул Колтер. — Но эти звуки, сэ-эр! Вы бы их слышали!
— Так что это за звуки? — терпеливо спросил Джеффри.
Он, полагал, что звуки, о которых говорит Колтер, — это не более чем вой ветра, усиленный воображением, или же бормотание барсука на берегу речки, протекающей неподалеку от кладбища. Он, совершенно не был готов услышать ответ Колтера:
— Кто-то царапался, сэ-эр! Похоже на то, что она там живая и хочет выбраться оттуда в мир живых, очень похоже, сэ-эр!
ГЛАВА 2
Пятнадцать минут спустя Джеффри в одиночестве подошел к обеденному столу. Он, раскачивался, словно моряк на палубе корабля в штормовую ночь.
Он, в самом деле чувствовал, как почва уходит у него из-под ног.
Он, мог бы поверить, что лихорадка, которую столь безоговорочно предрекал ему доктор Шайнбоун, наконец его настигла, но щеки раскраснелись и лоб приобрел восковой оттенок вовсе не от лихорадки, и ни из-за лихорадки руки его дрожали так, что он, едва ни выронил графин, с бренди. Если есть возможность — малейшая возможность, — что дикая мысль, поселившаяся в его голове после визита Колтера, окажется правдой, тогда он, не имеет права терять время.
Однако он, чувствовал, что если немедленно не выпьет, то упадет в обморок.
Джеффри Оллибертон, в первый и последний раз в жизни совершил абсолютно не характерный для него поступок: поднес графин к губам и сделал несколько глотков из горлышка.
Затем он, отошел от стола и прошептал:
— Надо проверить. Небом клянусь, надо проверить.
И если в результате экспедиции на кладбище выяснится, что все эти звуки слышались только в воображении того дурака-гробокопателя, я отрежу ему уши и повешу их на цепочку часов, сколько бы он, ни говорил, как любил Мизери.
ГЛАВА 3
Он задержался лишь на мгновение на нижнем этаже, чтобы накинуть на себя первое, что попалось под руку, — темно-коричневый фрак, — затем запряг пони по имени Мэри в повозку и отправился на кладбище. Небо было залито бледным зловещим светом луны, находившейся в фазе третьей четверти.
Он изо всех сил нахлестывал Мэри кнутом, и фалды фрака развевались позади. Старушке Мэри вовсе не улыбалось увеличивать скорость, а Джеффри не нравилась усиливающаяся боль в боку и ключице…
Впрочем, с этой болью он ничего не мог поделать.
Кто-то царапался, сэ-эр! Похоже на то, что она там живая и хочет выбраться оттуда в мир живых, очень похоже, сэ-эр!
Сами по себе эти слова еще не внушили бы ему чувства, близкого к ужасу, но он припомнил, как приехал в Колторп-мэнор на следующий день после смерти Мизери. Они с Йеном переглянулись, и Йен попытался улыбнуться, хотя в глазах его стояли слезы.
— Было бы легче смириться, — сказал тогда Йен, — если бы она была похожа на мертвую. Я понимаю, это звучит как…
— Глупости, — ответил ему Джеффри и попытался улыбнуться. — Похоронная служба постаралась, косметологи…
— Косметологи! — воскликнул Йен, и Джеффри в первый раз осознал, что его друг находится на грани безумия. — Косметологи! Бред! Никаких косметологов не было, и не позволю я косметологам прикоснуться к моей любимой Мизери! Чтобы они раскрашивали ее как куклу!