Вспышка надежды воодушевила ее.
– В самом деле?
– Конечно, – Джон поцеловал ее в голову. – Всю жизнь мечтал жить в доме по соседству с мельничным колесом.
– В нем столько всего, что мне хотелось бы тебе показать… – Она оборвала себя на полуслове. – Я не уверена, что хочу… О Джон! Я не знаю, как быть…
– У тебя еще есть время подумать как следует. Не торопись принимать решение. Это не сиюминутный ответ. – Он посмотрел ей в глаза. – Но очень надеюсь, что ты сможешь понять, что сейчас самое важное. – Его губы коснулись губ Элизабет. – Ты уже успела отдохнуть?
– Опять? – Она усмехнулась. – Какой же ты внимательный. Ты не спрашивал меня, устала ли я ни в прошлый раз, ни до того, ни…
Он приложил палец к ее губам:
– Но сейчас у меня есть кое-что на уме. И может быть, это окажется слишком утомительным для тебя.
– А мне понравится?
Любящая улыбка заиграла на его губах:
– И вопроса такого быть не может. Конечно, понравится. По-моему, ты одобрила все, чем мы занимались в последний раз? – Он перевернул ее на спину. – Позвольте войти?
Глаза ее распахнулись, когда она догадалась, о чем идет речь.
– Ты хочешь сказать…
Его темные глаза сверкнули, когда он медленно скользнул вдоль ее тела вниз.
– Да, любовь моя… Это сияние и этот свет…
* * *
– У меня такое впечатление, что он подрос за это время, – с восхищением глядя на малыша, Элизабет еще крепче прижала его к себе, – И, по-моему, совсем недавно он весил гораздо меньше.
Джон усмехнулся.
– Позволь мне напомнить тебе, что ты не видела его всего лишь двое суток? Сомневаюсь, чтобы за такой срок могли произойти какие-то заметные изменения.
– А у меня такое впечатление, что прошло намного больше времени.
Столько всего случилось за этот срок. На нее обрушилось столько событий, и она успела многое пережить: страх, сожаление, желание, любовь.
– Боюсь, что я ревнивица, Гунер. Конечно, Эндрю было хорошо с тобой. А пройдет еще недели три, и я ему буду совсем не нужна…
– Он просто терпит меня, – ответил ей Гунер. – Это настоящий дамский угодник. И с существами одного с ним пола ему скучно…
– Судя по тому, что мне рассказал Джон, Эндрю тут не единственный дамский угодник, – отозвалась Элизабет. –Мне бы хотелось узнать немного больше про сибриянок.
– Ума не приложу, е чего ему пришло в голову вспоминать про них? – пробормотал Гунер, оглянувшись на Джона. – Надеюсь, не для сравнений? Если так, то для меня открывается совершенно неисследованное поле для разного рода выводов. Что его интересовало больше – достижения членов ордена в философии, культуре или эротике?
– Гунер, – предупреждающе буркнул Джон.
Гунер стушевался, но в глазах его погас озорной блеск, когда он положил на кровать пакет с пеленками.
– Я ведь сразу сказал, что меня лишь интересует, что тебя волнует больше. Ты ведь знаешь, какой у меня пытливый ум.
– Представляю, – сухо ответил Джон. – Не мог бы ты направить его на организацию нашего отъезда сегодня вечером?
Гунер кивнул:
– Клэнси Донахью прибудет частным самолетом в аэропорт Линдберг в пять часов вечера. – Он посмотрел на свои часы. – А сейчас уже четыре. Он попросил нас быть полностью готовыми к шести часам. Донахью собирается вернуться в Марасеф к завтрашнему утру. – Гунер повернулся к Элизабет. – Он сделал так, чтобы ты могла побыть с его женой Лизой и его сынишкой в его доме неделю или две. Дом располагается в Седиканской пустыне. Он просил передать, что его жена тоже приглашает тебя. И выражает надежду, что тебе будет хорошо в их доме до тех пор, пока муж не приготовит твой собственный дом. Ее сынишке всего год, и вам будет о чем поговорить что обсудить.
– Как это мило с ее стороны, – тревожная складка легла меж бровей Элизабет. Ей не хотелось возвращаться к мысли о том, что Джон предоставил ей право решать, как быть. Ей отвели пять часов на раздумья. И за это время она никак не могла прийти к какому-то решению. У нее совсем не было времени спокойно и серьезно все обдумать.
– Вопрос не в том, какое место в Седикане захочет выбрать Элизабет для строительства дома, – спокойно сказал Джон. – Вопрос в том, поедет ли она вообще. Может статься, что она решит вернуться домой.
Гунер посмотрел на них округлившимися глазами.
– Но ты же сам говорил, что это вызовет… – Встретив взгляд Джона, он замолчал. – Ну да. Понимаю. Тогда мне надо связаться с Донахью и предупредить его, что возможен и такой вариант. – Он повернулся к выходу. – Я отправляюсь прямиком в аэропорт, и мы встретимся там, если Элизабет надумает ехать.
– Подожди, – Джон подхватил куртку, висевшую на спинке стула. – Я пройдусь с тобой до дороги. Мне нужно позвонить из машины Адамсу и заодно обсудить с тобой кое-какие мелочи. – Он ободряюще улыбнулся Элизабет. – Я скоро вернусь, любовь моя.
– Не спеши. Мне все равно надо еще перепеленать Эндрю.
– Детская присыпка лежит в пакете с пеленками. Я купил ее вчера в аптеке. Она лучше, чем обычный тальк, – сказал Гунер, открывая дверь. – А в…
– Она найдет все, что нужно, сама, – нетерпеливо перебил его Джон. – О преимуществах детской присыпки перед тальком поговорим потом. Мне необходимо связаться с Адамсом как можно скорее.
– Откуда Джону знать всю важность наших проблем… – Гунер подмигнул Элизабет. – Вот увидишь, присыпка тебе понравится больше… – успел он выговорить до того, как Джон вытолкал его и захлопнул дверь.
Элизабет не нравилась ни присыпка, ни пудра, ни тальк. Когда она заворачивала Эндрю в чистые пеленки, от него исходил такой чудесный запах. Так мог пахнуть только младенец, ее ребенок, ее сын.
До чего же он хорошенький! И неужели он улыбается ей? Младенцы в его возрасте еще не умеют улыбаться, но она готова была поклясться, что его губы раздвинулись в улыбке. Да что могут знать авторы книг о детях? – засомневалась она. Эндрю здоровый, нормальный ребенок. И он вполне мог узнать свою мать и обрадоваться ей. Она осторожно дотронулась до его крошечного ротика. Улыбка малыша стала еще шире, и Элизабет вспыхнула от радости.
Дверь за ее спиной отворилась, и она, не оборачиваясь, сказала:
– Джон, мне показалось, что он улыбнулся мне. Другие дети в таком возрасте еще не умеют улыбаться.
– Может быть, он такой же выродок, как и его отец?
Сердце Элизабет ухнуло вниз от ужаса. Нет, это был не Джон. В комнату вошел Бардо! Медленно выпрямившись, Элизабет обернулась.
Инспектор стоял в дверях и с удовлетворенной улыбкой смотрел на нее. Держа в руках ключ, он шагнул в комнату.