С одной стороны за лошадью Ганса бежал грязный мальчишка, непрерывно выкрикивавший что-то. С другой стороны за ногу Ганса попытался ухватиться тощий оборванец. Вороной конь, принадлежавший некогда Синайхалу, ступил в проем открытых ворот. Часовой, стоявший у левой створки, посмотрел на них, выпрямился и шагнул вперед. Ганс напрягся, подмышки моментально взмокли.
— Эй, вы двое, отвяжитесь от него сейчас же! Этот человек наверняка прибыл в наш славный город, чтобы продать лошадей, и таким негодяям, как вы, нечего докучать ему!
Галдевший мальчишка шмыгнул обратно в толпу, а Ганс постарался расслабиться, хотя бы с виду. Страж улыбнулся ему и Мигнариал, и путники беспрепятственно проехали под аркой ворот. Сразу за воротами справа сидел за столом человек в форме стражника. Поверх формы на нем был темно-синий плащ. Рядом с этим человеком склонился над столом пожилой мужчина — вероятно, чиновник или писарь. Шлем стражника, одетого в синий плащ, лежал на столе. Ганс заметил на налобнике шлема эмблему — стилизованные языки пламени.
— Приветствую вас. Добро пожаловать в Фираку. По долгу службы я обязан спросить вас, откуда вы прибыли.
На сей раз Ганс решил, что разумнее будет сказать правду, хотя его натура всячески противилась этому.
— Мы оба из Санктуария и приехали сюда затем…
— Из такой дали! И без каравана, с этими превосходными лоша.., хм-м. И лошади оседланы и взнузданы, а? Вы привели их всех из Санктуария, молодой человек?
— Только трех. Мы почти ничего не знали о путешествиях через пустыню. На нас напали тейана. Они.., вы знаете, кто такие тейана?
Человек в плаще, который, судя по всему, был начальником смены караула, дежурившего у ворот, кивнул и утвердительно махнул рукой.
— О да. Боюсь, что мы слишком хорошо знаем, кто такие тейана. Они убили ваших товарищей, а вам двоим удалось удрать, да?
Ганс едва не согласился со столь логичным предположением, однако гордость не позволила ему сделать это.
— Не совсем так. Тейана угнали наших лошадей и украли те несколько монет, которые у нас были. Их было четверо, и все с арбалетами, так что мы ничего не могли поделать. Они оставили нас в пустыне без лошадей, с одним только иша.., с онагром.
Теперь и начальник караула, и двое других часовых внимательно слушали Ганса. Даже пожилой чиновник бросил записи и внимал рассказу, приоткрыв рот и левый глаз.
— Мой мужчина последовал за ними, — гордо сказал Мигнариал. — Он не мог позволить им скрыться с нашими лошадьми. И еще он был в ярости из-за того, что люди, хорошо знающие, каково находиться в пустыне, ограбили нас и оставили без лошадей. — Взмахом руки девушка указала на следовавший за ними «караван». — Это наши лошади и их тоже.
— Их лошади?! — Начальник караула, который прежде сидел, развалившись в подобии кресла, при этих словах выпрямился и устремил пристальный взгляд на путников.
Ганс начал волноваться, и отнюдь не из-за того, что ему казалось, будто эти люди могли хорошо относиться к тейана. Он просто не собирался объявлять во всеуслышание, что он ловко обращается с оружием или что он искушен в воровском ремесле. Пусть даже похищенные Гансом лошади принадлежали теперь ему самому.
— Да, сержант, я могу узнать тейанскую лошадь, едва завидев ее, — кивнул пожилой толстяк-часовой.
— Я проследил тейана до их лагеря неподалеку от опушки, — сказал Ганс. — Они упились вдрызг на радостях и заснули. А лошади были привязаны чуть поодаль от поляны. — Ганс пожал плечами. — Уже настала поздняя ночь, и в лесу было совсем темно. — Он развел руками, сохраняя на лице застенчивое выражение, которым обычно пользовался в подобных случаях. — Я забрал у них наших лошадей. И раз уж мне представилась такая возможность, увел и коней тейана, чтобы они не могли нас догнать.
Сержант и другие охранники одобрительно заулыбались, и это подбодрило Ганса.
— Зато у них остались наши деньги.
— Замечательная сделка, — отозвался сержант. — Неужели тейана действительно оставили своих лошадей оседланными и взнузданными?
«Проклятье!» — подумал Ганс и покачал головой.
— На лошадях были только недоуздки, но к этим недоуздкам можно прицепить поводья. А поскольку всадники напились и почти все заснули, то у меня было время надеть на всех коней седла и прицепить удила. На всех, кроме одного. — Ганс мило улыбнулся и со смущенным видом пожал плечами. — Больше седел не было.
Пожилой писарь широко улыбнулся, демонстрируя неожиданно крепкие белые зубы. Двое стражников расхохотались. Сержант хмыкнул.
— И никаких трудностей?
— Трудно было заставить первую лошадь сдвинуться с места, — уныло ответил Ганс. — Эти тейана управляют своими лошадьми на своем тарабарском языке. Когда я сказал нужное слово, все кони рванули с места в галоп. Мне оставалось только цепляться за седло. Понимаете, я подъехал почти к самому лагерю тейана на этом глупом осле и оставил его в лесу. А потом случилось такое.., вы просто не поверите.
— Это очень интересная история, — произнес сержант, вновь откидываясь на спинку кресла. — Меня зовут Гайсе, я сержант городской стражи, подразделение по охране ворот. Расскажите-ка мне, что там было дальше.
— Мы мчались галопом вдоль опушки, и тут я оглянулся и увидел, что один из тейана выскочил из лагеря с арбалетом в руках и уже стоит на одном колене, целясь в меня. Я видел это, но не мог заставить своего коня свернуть в сторону. И тут на конский топот примчался онагр. Он заорал, выскочил из леса следом за нами и промчался прямо по тому разбойнику, который целился в меня.
Когда общий смех затих, Ганс добавил:
— Вот поэтому мы больше не навьючиваем на онагра тяжелые мешки. Он заслуживает того, чтобы идти налегке.
— Да, он вполне этого заслуживает. Да и у вас самого немало заслуг. Никаких других затруднений не было? Ганс пожал плечами и развел руками:
— Я все вам рассказал, сержант Газе.
— Могу ли я узнать ваши имена?
— Меня зовут Ганс. А это Мигнариал.
— Гонз. И Михнарьял.
Ганс уже заметил, что здешние обитатели коверкают его имя на свой лад.
— Га-нс, — раздельно произнес он.
— Миг-на-ри-ал, — добавила девушка.
Сержант засмеялся и отчетливо повторил свое имя:
— Гай-се.
Стражники захихикали.
— Ладно, дела в сторону, — сказал Гайсе, лениво поднимаясь и слегка потягиваясь. — Я хотел бы узнать, зачем вы прибыли в наш город. Это уже чисто личное любопытство, а не официальная процедура.
— Знаешь, Гайсе, я бы рассказал это потом. Сейчас мы хотели бы где-нибудь разместить наших лошадей до тех пор, пока я не продам нескольких из них. Но еще больше мне хочется найти местечко, где можно вытянуть ноги и посидеть на чем-нибудь другом, кроме седла.