Мэнди сжала зубы и задержала дыхание.
Роман замер. Судороги сотрясали все его тело.
— Фантазии кончились, — сдавленным голосом сказал он. — Началась реальность. Как ты, Мэнди?
— Нормально, — с трудом прошептала Мэнди.
— Ты меня примешь?
Разве он не знает, что она только этого и хочет?
— Да. — Она облизнула пересохшие губы. — Да, да!
Он двинулся вперед, и резкая боль заставила ее вскрикнуть. Роман остановился.
— Мэнди! — В его голосе смешались изумление и тревога.
— Все в порядке. Все хорошо. — Обвив ногами его бедра, она притянула его к себе. — Кажется, я дрожу… как странно…
— Не только ты. — По телу Романа пробежала новая судорога, и Мэнди почувствовала, как его плоть шевелится в ней. — Так что же мне теперь делать? — На этот раз в голосе Романа прозвучало отчаяние.
— Продолжай, — прижавшись губами к его плечу, с трудом проговорила Мэнди. — Ради бога, продолжай.
Она лизнула его в плечо.
— А знаешь, мне тоже нравится твой вкус. Может быть, потом… — Она так и не вспомнила, о чем хотела сказать, потому что Роман вдруг снова стал двигаться, исторгнув у нее тихий стон. С каждым разом он входил в нее все глубже и глубже, но боль уже прошла, уступив место жгучему желанию. Одним и тем же движением Роман и утолял его, и порождал вновь. Стараясь уменьшить напряжение, Мэнди раскрыла рот. Голова ее металась по подушке.
— Роман… — умоляюще прошептала она.
— Я скоро, — сквозь сжатые губы чуть слышно произнес он. — Двигайся вместе со мной. — Он обхватил руками ее ягодицы, с каждым новым движением приподнимая ее вверх. — Отдайся мне.
И Мэнди отдалась ему с такой страстью, что сама испугалась. Движения обоих стали лихорадочными.
— Еще! — хрипло произнес Роман. — Еще, Мэнди!
Но это был уже конец. Наступил ослепляющий экстаз, разрядка, приносящая не освобождение, а новую зависимость. Тихо вскрикнув, Роман уткнулся губами в шею Мэнди.
Прошло много времени — может быть, минуты, а может, и часы, — прежде чем Мэнди удалось хоть немного освободиться от охватившего ее томного оцепенения. Не хотелось двигаться, не хотелось даже открывать глаз. Хотелось навсегда остаться там, где она сейчас находится.
— Я тебя совсем раздавил, — виновато сказал Роман, — хотя, конечно, об этом поздно беспокоиться, ведь я тебя чуть не разорвал. — В голосе его чувствовалось крайнее недовольство собой. — А ведь я уверял, что буду с тобой осторожен. Тебе было очень больно?
— Учитывая, что это было со мной в первый раз… — Она улыбнулась и открыла глаза. — В любом случае я сама напросилась… И всегда буду напрашиваться, — добавила она с вызовом.
Роман сел, опустив ноги на пол — руки сжаты в кулаки, спина напряжена.
— Почему, Мэнди? — спросил он, не глядя на нее.
— Почему я была девственницей? — Она пожала плечами. — Наверно, я всегда надеялась, что впереди меня ждет великое приключение. Возможно, вся моя жизнь была лишь подготовкой к этому. Зачем размениваться по мелочам, рискуя упустить главное, когда оно придет?
— Главное?
— Я говорю о любви, — просто сказала она.
Он долго молчал, словно пытаясь подобрать слова.
— Ты всерьез говорила, что любишь меня?
— Ты все еще мне не веришь?
— Я начинаю думать, что ты в это веришь, — как-то смущенно сказал он.
— Конечно, я в это верю. Сначала я сама была настроена очень скептически, но, наверное, тут сказывается наследственность.
— Прошу прощения? — Он поднял на нее недоуменный взгляд.
— Отец говорил мне, что когда он увидел мою мать, то сразу понял, что любит ее. — Она нежно сжала руку Романа. — Наверное, это семейная традиция.
— Понятно.
Она прижала к щеке его широкую ладонь, а затем нежно поцеловала ее.
— Как ты думаешь, теперь ты уже любишь меня? Ну хоть немножко? Я не хочу тебя торопить, но иногда я бываю нетерпелива.
В полумраке выражение лица Романа было невозможно различить.
— Мэнди, я хотел бы дать тебе то, что ты хочешь, но…
— Тс-с. Ты просто еще не готов. Все в порядке. Приключение станет еще более захватывающим, если потребуется приложить некоторые усилия.
— Боже милостивый, тебя невозможно сбить с толку! — засмеялся Роман. — Ты просто потрясающая, Мэнди.
— Я рада, что ты наконец это понял. А теперь ложись — будем обниматься. Как я понимаю, это важная часть всего процесса, и я намерена насладиться этим в полной мере.
Роман засмеялся, лег рядом и нежно притянул ее к себе, прижав ее голову к своему плечу.
— Рад оказать тебе любую помощь.
— Как хорошо, правда? — Она удовлетворенно вздохнула. — Дождь, тепло, мы вместе.
— Очень хорошо.
В комнате стояла тишина, слышалось только их дыхание да стук дождя.
— Роман!
— Ммм?!
— Когда мы ехали под дождем, ты сначала был таким же радостным и возбужденным, как и я. Я точно знаю, что это так. Я это чувствовала.
— Да.
Мэнди задумчиво потрогала пальцем курчавый завиток на его груди.
— Но потом ты изменился. Ты стал другим. Почему?
— На какое-то время я вдруг вспомнил себя таким, каким был когда-то.
Брови Мэнди удивленно приподнялись.
— Что? Прости, я не поняла.
Роман губами разгладил морщинки на ее лбу.
— Ты очень сильно влияешь на людей. Внезапно я почувствовал себя тем прежним Романом Галлахером, который скитался по всему свету и готов был на каждом шагу рисковать головой. В общем, я стал на восемь лет моложе и наслаждался этим.
— Но ведь так и должно быть! — горячо воскликнула Мэнди. — И так будет всегда, Роман. — Она тихо засмеялась. — Только держи меня поблизости. Нам будет очень хорошо вместе. Мы увидим так много замечательного!
Роман покачал головой.
— Нет, Мэнди, — мягко сказал он. — Я уже не тот, что раньше.
— А почему? Что же случилось?
— Я стал старше.
Она долго молчала, и если бы не продолжала безостановочно водить пальцем по его груди, Роман мог бы подумать, что она заснула.
— Это было так здорово, — печально прошептала она. — Я думала, что ты понимаешь.
— Я понимаю. — Он уткнулся лицом ей в затылок. — Радость жизни, радость поиска — все это я понимаю.
— Но тем не менее отказываешься от них.
— Нет, не отказываюсь. Просто иду дальше.