– И сильная, – Лоренцо сел и прислонился спиной к изголовью кровати из красного дерева. – Я так и думал, что ты оценишь Санчию.
– Но это ничего не значит на самом деле. Она должна покинуть Мандару. – Катерина поднесла бокал к губам и улыбнулась:
– Она пообещала мне, что уедет так скоро, как это будет возможно.
– Значит, она выполнит обещание. Санчия, как я убедился, чрезвычайно правдива.
Катерина внимательно посмотрела на него:
– Она сказала, что ей необходимо время: похоже, тут дело не обошлось без твоего вмешательства.
– Ты так считаешь?
Катерина сделала еще один глоток:
– Лоренцо, ты плетешь какие-то интриги. – И, протянув ему бокал, она присела на кровать. – Будь я поумнее, я бы налила в этот бокал настой болиголова, а не лучшее вино.
– Ты достаточно умна. – Лоренцо отпил вино. – И болиголов относится к тем видам ядов, которые мне не стоит никакого труда распознать. Если ты надумаешь убить меня, тебе придется проявить больше тонкости и хитрости, Катерина. В конце концов, ведь я мастер в этом виде искусства.
Катерина попыталась скрыть удивление. За все годы их знакомства Лоренцо ни разу не упомянул о своем прежнем занятии.
– Яды?
Он пожал плечами:
– Иногда. Это чище, чем другие способы, и относительно безопаснее. Однако сейчас в Италии развелось много невежественных и неумелых отравителей. Неудивительно, что знатные люди заводят специалистов, которые различают все это на вкус.
– Но ты-то не невежественный.
Он посмотрел на нее ясным и холодным, как отполированный камень, взглядом.
– Я ангел смерти, моя дорогая Катерина, я весьма искусен в этом.
Она натянула на себя одеяло, пытаясь справиться с внезапно охватившим ее ознобом.
– Но ты ведь больше не убиваешь по заказу. И очень давно покончил с этим.
– Ошибаешься. Мы всегда остаемся теми, кто мы есть, независимо от того, как меняются обстоятельства. Если ты потеряешь все, ты все равно останешься знатной дамой. Если я даже стану самим папой, я все равно останусь убийцей.
– Чепуха.
Его длинные гибкие пальцы, казалось, изучали узоры на серебряном бокале.
– Это правда. Почему ты такая воинственная? Разве это не связано с тем, что ты делишь ложе с убийцей? Конечно, убийцей, который переменился, но…
– Почему ты заговорил об этом, – перебила она его живо. – Кем ты был до того, как пришел в Мандару, не имеет для меня значения. Важно то, что ты делаешь в этой постели.
– Для многих женщин имело значение, что я делал. И это наполняло их ужасом. – Он улыбнулся:
– А других – вожделением. Не так много женщин могут похвастаться, что имели связь с ангелом смерти. Когда ты в первый раз пришла ко мне в постель, я подумал, что, возможно, ты относишься к последнему типу женщин. И должен признаться, что разочарован, так как зря восхищался твоей храбростью.
– Так вот почему ты принял меня?
– Я всего лишь мужчина, а ты очень красива.
– Совсем не красива. У меня лошадиное лицо и высокая мужская фигура.
– Если сила и храбрость имеют воплощение в определенной форме, то нет никого более красивого на земле, чем ты, Катерина.
Она почувствовала себя неловко из-за его неожиданной серьезности:
– Меня привлекают к тебе не такие низменные чувства, как тех женщин. Ты умный, властный и ты восхищаешься мной – именно это вызывает во мне желание. Вот почему я прихожу к тебе. И ни по какой другой причине.
– Есть еще одна.
Она нахмурилась, недоумевая:
– Какая?
– Таким образом я перестаю представлять угрозу для тебя и для Мандары.
Внезапно она наклонилась и прижалась к его лбу:
– Да, почему-то с тобой я чувствую себя в безопасности, как ни с одним другим мужчиной, Лоренцо. Интересно, почему?
– Меня это удивляет еще больше. То, что ты без колебаний доверилась мне. Ни один человек не чувствовал себя в безопасности рядом со мной уже тогда, когда я был подростком.
– Придвинься поближе, я замерзла. – Она взяла кубок из его рук и поставила на пол. – Давай снова ляжем в постель.
Она свернулась калачиком спиной к нему и, глядя в огонь, мерцающий в камине, спросила:
– Сколько тебе было лет тогда?
– Когда я стал ангелом смерти? Одиннадцать. Но мне бы не удалось достичь такого высокого мастерства, если бы я не посвятил многие годы упорным занятиям. Сначала я был довольно неуклюжим.
– Меня не интересуют приемы твоего мастерства, – нетерпеливо перебила она. – Меня интересует, почему ты выбрал такое занятие?
– Жадность.
– Не верю.
– Но это правда. Впрочем, за исключением самого первого случая.
– И кто был этим первым?
– Вито Мартинадо. Но не вздумай спрашивать имена тех, кого я убил впоследствии, я все равно их не помню.
– А кто был этот Вито Мартинадо?
– Капитан торгового судна, очень неприятный человек. Он отдавал предпочтение молоденьким мальчикам. Поймав меня в доке, этот подонок затащил в свою комнату в гостинице и держал там неделю или около того.
– Для чего?
– Разве ты не понимаешь? Для того же, для чего и другие перед этим хватали меня. Когда мальчишка остается один на улицах Неаполя – он сразу становится добычей этих омерзительных типов. Если повезет, то тебя накормят и даже приоденут, пока не найдут другого мальчика для забавы.
Его бесстрастный тон задел Катерину сильнее, чем если бы в нем слышался гнев или мука. Она почувствовала, как ее горло перехватило, словно от боли.
– Этот бравый капитан, как и наш приятель Дамари, был садист. Ему нравилось истязать меня.
– И ты не мог убежать?
– Он держал дверь комнаты на запоре, потому что понял, какую необыкновенную ценность я для него представляю. – Рука Лоренцо очень нежно начала гладить ее шею. – У тебя восхитительная шея. Длинная и грациозная…
– И ты убил его, чтобы вырваться на свободу?
– Его судно направлялось в Бомбей, и он решил взять меня с собой в это путешествие. Меня это решение по многим причинам совершенно не устраивало. Я отказался. Мы начали драться. Я схватил нож и вонзил ему в сердце. – Он поцеловал ее за ухом:
– Твои волосы пахнут цветами.
– Только сегодня я вымыла их. И тебя не наказали за это?
– В Неаполе? Убийство – самое обычное дело на улицах этого великолепного города. – Он втянул в себя воздух: