Марианна почти не слышала ее слов: она не отрываясь смотрела на витражный купол в центре залы. Пламя факелов, которые под руководством Грегора зажгли вокруг купола, заставило цветы и лозы сиять яркими красками. Лиловая сирень и кремовые гардении оттеняли пылающий оранжевым огнем гибискус. В четырех углах среди цветов величественно выступали павлины с великолепным бирюзовым и сапфировым оперением.
— Получилось, — прошептала она. — У меня хорошо получилось, правда?
— Очень хорошо. Он прекрасен, — мягко ответила Дороти. — А теперь пойдем, — я представлю тебе сэра Тимоти.
Ошеломленная Марианна позволила увести себя на другую сторону залы, к белокурому молодому человеку, стоявшему в углу. Цветы витража отбрасывали причудливые блики на сверкающий пол, по которому в сложных фигурах котильона грациозно двигались танцующие. Зрелище было именно таким, какое надеялась увидеть Марианна.
Она глянула через плечо: дверь кабинета по-прежнему оставалась закрытой. Не все сложилось так, как она мечтала. Неужели даже в такой день он не может забыть о своих женщинах и уделить несколько минут ей. А она так старалась доставить ему радость!
* * *
Идем, Джордан! — Дороти распахнула дверь и решительно вошла в кабинет. Она уничтожающе взглянула на Кэтрин Карлейль, которая поспешно отодвинулась от герцога. — Я уверена, что вы его извините. Сегодня его время очень ограничено.
Джордан ясно видел, что Кэтрин была очень недовольна вторжением Дороги, но не решалась с ней спорить. Вместо этого она сосредоточила свои усилия на Джордане:
— Конечно, я подожду вас. — Она обворожительно улыбнулась. — Вы скоро вернетесь, ваше сиятельство?
Дороти утащила Джордана за собой прежде, чем он успел ответить.
— Ну и в чем я на этот раз провинился? — спросил Джордан, поправляя галстук. — Как всегда, ты явно мной недовольна.
— Потому что ты, как всегда, ведешь себя недопустимо. Скажи на милость, зачем тебе понадобилось полвечера проводить в своем кабинете с этой вульгарной толстухой? — прошипела она с неестественной улыбкой, рассчитанной на то, чтобы ввести в заблуждение тех, кто на них смотрит. — Впрочем, можешь вернуться и продолжать свое отвратительное ухлестывание за этой… дамой полусвета, но только после того, как скажешь Марианне, что тебе нравится ее работа.
Его лицо стало отчужденным.
— Мне нет нужды ей об этом говорить. Все и так осыпают ее похвалами.
— Она имеет право услышать это от тебя. Почему ты ее избегаешь?
— Не приставай ко мне сегодня, Дороти, — негромко проговорил он. — Сегодня это небезопасно.
— Глупости. Я не допущу, чтобы этот вечер хоть в чем-то обманул ожидания Марианны.
— Ну хорошо. Если ты считаешь, что я должен присоединиться к хору похвал, я готов доставить тебе удовольствие. Где она?
Дороти кивком указала на противоположную сторону бальной залы:
— С молодым Шериданом. Он очень ею увлекся.
Джордан посмотрел, куда она указала, но за весело кружащимися парами отыскать Марианну было не так-то легко.
— Шеридан питает пристрастие к младенцам?
— Младенцам? — изумленно переспросила Дороги, непонимающе глядя на него. — А, правильно. Ты ведь ее сегодня еще не видел!
Он тщательно избегал встречи с Марианной. Он не хотел видеть ее и говорить с ней. Ему хотелось забыться и сделать вид, что ее вовсе не существует, но Дороти помешала ему.
«Сегодня не причиняй ей боли».
В груди его что-то болезненно сжалось. Ну что ж — указания Грегора он не выполнит. Он пытался, но, похоже, сама судьба сегодня против него. Бороться с судьбой он бессилен: пусть будет, что будет. Он зашагал через залу.
— Ты желаешь, чтобы я произнес положенные комплименты? — жестко сказал он. — Ну, давай поскорее с этим покончим. Хотя я не понимаю, что ты имела в виду…
Тут он увидел Марианну и резко остановился.
— Младенец? — пробормотала ему на ухо Дороти.
О нет! Женщина, прекрасная и желанная, стояла перед ним, такая, какой она являлась ему в снах и фантазиях. Господи, можно подумать, что последних трех лет вообще не было: он снова стоит в комнате башни, смотрит на нее и хочет ее, желание горячей волной поднялось в нем, тело возбужденно напряглось. Да, именно такая реакция ему и нужна. Похоть жестока, неразумна, безжалостна. Он сумеет подчинить Марианну своей воле, он добьется от нее всего, что желает.
— Джордан! — предупреждающе вскрикнула Дороти, наблюдая за выражением его лица.
— Помолчи, Дороти, — бесшабашно усмехнулся он. — Я только выполняю твое приказание.
— Я не думала… Ты не был…
— Ты хочешь сказать — я был ручным, как старый пони Алекса, и ты уже решила, что меня можно кормить из рук? А может, мне надоело выполнять цирковые номера? — Он перевел взгляд на молодого Шеридана. — Но, судя по тому, как этот нахальный щенок смотрит на Марианну, он готов давать для нее целые представления. — Он плотно сжал губы. — Знаешь, мне не нравится, как он ведет себя с моей подопечной. Придумай предлог, чтобы его увести.
— Ничего подобного я не сделаю!
— Сделаешь. — Его глаза опасно сверкнули. — Или я найду предлог бросить ему вызов.
— Ты шутишь! — ужаснулась Дороти. — С тобой у него не будет шанса! Это все равно что убить безоружного.
— Тогда уведи его. — Этот подонок глазеет на ее груди, словно представляет себе, как высвободит их из платья, приподнимет на ладонях и поднесет к губам. Джордан почти физически ощутил их мягкость, почувствовал, как под его языком набухают соски. Он уже не может отделить желание Шеридана от своего собственного. — Быстро! — сквозь зубы процедил он.
— Я не оставлю тебя с ней наедине. Ты что же, хочешь разрушить все, что я создавала с таким трудом
— Мы будем не наедине. Ты, кажется, говорила, что сегодня здесь будет по крайней мере двести человек гостей.
Марианна увидела его, замолчала на полуслове и неуверенно улыбнулась.
Боже, она поразительно хороша.
— Джордан, ты вызвал меня сюда, чтобы ее защитить, — с отчаянием напомнила ему Дороти.
— Ты прекрасно справилась со своей задачей, но теперь это уходит в прошлое.
— Что случилось?
— Не вмешивайся в то, чего не понимаешь. Просто усвой одно: положение изменилось.
— Я поняла бы, если бы ты объяснил. Я искренне люблю девочку и…
— Похоже, что она уже больше не девочка.
— Джордан, ты был к ней очень добр. Я даже думала, что… Черт подери, почему ты вдруг так переменился?
Ничего ей не ответив, он прошел последние несколько метров, отделявших его от Марианны, взял ее затянутую в перчатку руку и поднес к губам.